Выставка

Валерий Гриковский

Ландшафт рисовальщика — да это белый лист! Который вспахиваем Гриковским квадратно-гнездово, дискретно, ну или как это еще определить: понемножечку, шажками-штришками, образующими — в силу физиологического удовольствия от движения кисти, сегодня в такой амплитуде, завтра побольше-поменьше, — как бы некие модули рисунка. Из которых потом образ воздвигается, как гриковские соборы. Ну или как строительные леса, порой густо окружающие его архитектуру; впрочем, почему «порой»? Эти леса Гриковский никогда особо и не снимает, не прячет. Зачем? Строительство рисунка с нуля, наблюдаемое воочию, постепенно превращающееся в сюжет, будто исподволь совпадающее с сюжетом, возникающим вот так же, из кирпичиков, — это ж какое удовольствие наблюдать; зачем же мешать людям? Пусть стоят. (Для справедливости надо добавить только, что из метода Гриковского равно происходит как развитие многоклеточного организма, так и сюжет его распада — отсюда и изможденные тела рядом с его соборами, будто средневековый мартиролог с их стен).