Выставка

Ляля Кузнецова

В Школе Родченко была лекция — со слайдами. По поводу одного кадра, с туркменскими цыганами, Кузнецова заметила, что раньше она этот кадр ставила всегда, но теперь обычно ставит другой. Какой, потом покажет. «Обратите внимание, это мое состояние по тем временам» — и лекция шла дальше. Смысл реплики был в том, что канон Ляли Кузнецовой изменился. Потому что изменилось ее к этому делу отношение. Теперь («когда у меня двое внуков и так далее») туда входит не эта фотография, а та, другая. Из той же серии. С той же точки, только секундой раньше — или позже — снятая. Но теперь Кузнецова себя именно с ней ассоциирует. Теперь вот это — Ляля Кузнецова. А не то, что раньше. Сюжетно кадры не отличаются ничуть. Композиционно — ну немного. Эмоционально — да, очень. Тематически — как земля и небо. Первый кадр… Ну да что объяснять? Тот, что раньше, появляется на видеозаписи из Школы Родченко на 44-й минуте. А тот, что теперь, — это разворот страниц 148–149 альбома «Дорога», издательство Леонида Гусева: тридцать лет профессиональной деятельности, сто двадцать снимков. По поводу альбома и выставки, где можно видеть оба снимка: сравнива­ются кадры, теперь образцовые для автора, вошедшие в альбом, и те, от которых автору пришлось отказаться, — не потому что они хуже. А потому что, э-э, душа не лежит. Этой замысловатой ретроспективой галерея «Меглинская» начинает цикл свежей классики: определение «классик» по отношению к авторам вроде Кузнецовой пусть и стало расхожим, канонизировать их по всем правилам, с музеями и каталогами, начали недавно. И что именно считать классикой у классиков, никто последнего слова еще и не сказал. И тут, значит, на сцене появляется га­лерея «Меглинская». И первым номером — 64-летняя репортерша из Казани. С именем — как у актрисы театра «Ромэн» (так что цыгане были Кузнецовой будто и в самом деле на роду написаны), с названием альбома — «Дорога», что могло бы подойти какому-нибудь ай-нанэ; и с широкоугольником, рассеивающим и так рассеянный народ по углам кадра, выгибающим хороводом любую компанию, а дугой — недостижимый горизонт. В степях Казахстана и под Одессой, в Казани и в Бухаре — Ляля Кузнецова настигала своих цыган на зависть иной миграционной службе; профессиональный бродяга, репортер Кузнецова в итоге специализировалась на профессиональных бродягах, однако надо помнить, что все-таки Кузнецова — это не только цыгане, и начинает «Дорогу» ранняя, очень семидесятническая серия Кузнецовой о цирке.