Выставка

Аннетт Мессаже (Франция)

«Когда рождается девочка, даже стены плачут» — таково было положение дел во Франции и вообще в Европе вплоть до 70-х. А потом случился некий будто репродукционный сбой — и в чисто маскулинном мире актуального искусства появилась женщина. Причем появилась как бы не одна, а сразу десяток. Женщина-художник, женщина-коллекционер, женщина-конструктор — и еще странный гибрид наподобие женщины-мужика; всех их звали Аннетт Мессаже, все по происхождению француженки, все 1943 года рождения и все замужем за художником Болтански. (Последнее обстоятельство еще больше героизирует образ Аннетт — шутка ли, жить и соперничать с самым уважаемым современником, — поэтому Мессаже об этом, кстати, совершенно программно не задумывается и нарочно на мужа не оглядывается: больно надо. Кроме того, примериванием на себя вышеперечисленных образов Мессаже-личность дистанцирует себя от всех, вплоть до себя самой, так что супруг тут не исключение.) Женщина-коллекционер собирала много чего — платья, например, которые упаковывала в длиннющие коробки и снабжала незатейливыми картинками и многообещающими надписями, вплоть до буквального «promesse». Женщина-художник брала фотографии детей из газет и закрашивала им глаза шариковой ручкой — в знак протеста, что массмедиа призывают женщин производить потомство; или же фотографировала крупным планом промежности мужских брюк, парируя обычай мужчин пялиться на женские выпуклости. Женщина-конструктор была самая сложная. У нее пространственное мышление, масса технологичных прибамбасов и наклонность к тотальным инсталляциям еще поболее Кабакова. За такие феерические для представительницы слабого пола способности Мессаже нередко отвешивают подозрительно лестные комплименты: такое искусство, такое… ну будто настоящий человек, одно слово, мужик сделал. В 2005-м ей даже вручили «Золотого льва» Венеци­анской биеннале: в национальном выставочном павильоне Франции женщина-конструктор сконструировала страшную историю про Пиноккио и детские ­страхи — с разбросанными внутренностями ожившего деревянного человека, с тележкой-катафалком, трупом героя и театральными тканевыми волнами-утробой. Несмотря на плюшевый характер и сентиментальный концептуализм, туда были умело вдеты и метафоры личного творчества, и проблем сразу человечества (роботы, клонирование, зачатие в пробирке, искусственные матки — выкручивать смысл здесь можно бесконечно). Мессаже еще отметилась и тем, что велела за­крыть буквы «Francia» на фасаде павильона — это не Франция, Франция ни при чем, я не про Францию вам сейчас рассказываю; ровно тот же контраргумент у нее для предложений обсудить ее искусство в феминистическом ключе: нет необходимости акцентировать факт половой принадлежности, в нынешнем глобализированном универсуме такой нужды просто не существует… Ее «Вымыслы, искушения, манипуляции» — про женское-неженское вы тут все сами увидите, а насчет национального все-таки хотелось бы заметить, как в ее проектах много не то французского чувства юмора, не то национального же восприятия мира как кукольного театра, театрально насыщенной и очень страшной комедии масок. Но — с игривым бантиком сверху.