Выставка

Сидеть!

Выставку «Сидеть!» предваряет непробиваемо серьезный многостраничный текст об истории стула (история начинается с Древнего Египта). Сама выставка — это порядка сотни стульев приблизительно столетней давности, все родом из российских губерний. И все это смахивало бы на узкоспециализированную мебельную экспозицию — если бы это не была выставка в галерее «Проун». «Проун» даже очень простые, почти бытовые вещи показывает так, что в них обнаруживается высокое и тонкое искусство, даже если нарисовано все кривой ручкой по крашеной деревяшке, — и это могут быть старинные двери, или украинские рушники, или вообще какие-нибудь салазки, или стулья, как теперь, — но выглядит все это как важная часть истории искусств XX века, без которой никакого века бы и не было.

Стоит также помнить о том, что поэт в России больше, чем поэт, а стул — больше, чем стул. Организаторы выставки разделили стулья по происхождению на три направления, простых и до ужаса знакомых. Цель существования стульев из «усадьбы» — быть в конечном итоге впаренными богатому покупателю: тут красочкой подкрасить под красное дерево, там пройтись искусственным золотишком, здесь разделать под орех. Стулья из избы — старательная калька с За­пада, почти все трогательно косят под бидермейер. «Музейные» стулья, наоборот, — это стулья-оригиналы, освоившие и выпаренную гнутую древесину, и ручки с зубчиками, перепевшие на свой деревянный лад французские кофейные креслица, в общем, эксцентричные такие стулья.

Все три направления народного креатива здорово смахивают на то, что происходит в русском современном искусстве вообще: процесс «убогачивания», за­кос под Запад, свободное самовыражение без границ — получается, что современ­ное искусство, как творожок из рекламы, сделано по исконно русским традициям. Но и без таких параллелей стулья определенно тянутся к прекрасному: они цветные, симпатично потертые и приятно состарившиеся — не посидеть, но хоть по­трогать.