Выставка

Борис Михайлов

Вообще-то, в рамках 3-й Московской биеннале в Манеже должны были показывать фотографии итальянского арте повера — но по разным (в основном финансовым) причинам все отменилось. Возникшая на этом месте выставка — ­тоже своеобразное арте повера, только советское и постсоветское, сделанное харьковским фотографом, берлинским жителем, московским классиком, семидесятилетним ветераном актуального искусства Михайловым Борисом (можно просто Боб).

Выставка в Манеже — практически ретроспектива. Большие перетонированные, местами поцарапанные фотографии, от шестидесятых до девяностых, плотной развеской. Михайлов последние лет сорок снимает более-менее одно и то же — откровенные фотографии из глубинки. Его метод — подловить провинциального жителя в самый неожиданный момент; действительно интимный, или просто сентиментальный, или откровенно страшный из-за убогости и общего бытового ужаса, постсоветского или советского, на снимках Михайлова уже и не разобрать. Такая чудовищно откровенная экзистенциальная обнаженка. Эффект усиливают тонировки, наложение и царапины — превращающее документальные снимки в фотографии, взятые будто бы из чьих-то семейных альбомов, кажется, что всех этих людей и в живых-то уже нет. Вот посиневшие от тонировки люди с угасшим взглядом на фоне мрачной советской символики: не фотографии, а кадры из «Груза 200», при этом снято все в 1993 году, недалекое, в общем-то, прошлое.

Фотографии из семейного альбома, известно, лучше всего смотрятся в семейном альбоме: благо работы Михайлова давно собраны в книги, снабжены авторскими пояснениями и дополнены кураторскими текстами (и в таком виде производят едва ли не более сильное впечатление, чем работы Юрия Роста — признанного классика фоторепортажа). ­Распечатанные на полметра картинки, может, выглядят эффектнее, но эффект интимности, подсматривания, проникновения в чужую жизнь, где тебя не очень-то ждали, — теряется, а это самое важное ощущение от Михайлова. Сoffee table book, может быть, для мастера такого ранга звучит обидно, но в этом случае, возможно, это самый адекватный ­формат.