Выставка

Юрий Рост

Юрий Рост — человек открытый, вся жизнь на ладони. Вот биография: ­ро­дился в 1939-м в Киеве, учился там же в Физкультурном институте, носил уз­кие брюки, читал самиздат, слушал джаз. Переехал в Петербург, учился на журфаке. Изобрел жанр газетной притчи. Был специальным корреспондентом «Комсомольской правды», обозревателем и фотокорреспондентом еженедельника «Литературная газета» — между прочим, одним из самых важных фотокорреспондентов СССР. Снимал Раневскую, Фрейндлих, Параджанова, Уланову, академика Лихачева и академика Сахарова, даже с Горбачевым был на короткой ноге. Сделал портрет Картье-Брессона и попал к нему на ­парижскую выставку («Выбор Картье-Брессона») с фотокарточкой про одиннадцать братьев, которые выжили на войне. Вел программу на НТВ — «Конюшня Роста», писал книжки и даже снимался в кино. Сейчас сотрудник «Новой газеты».

В прошлом году у Роста вышла книга «Групповой портрет на фоне века» — теперь открывается одноименная выставка в Манеже. Портреты на фоне домашних библиотек, письменных столов и голых стен, пейзажи с крохотными людьми — все без исключения черно-белые, все как один прямые и честные. С большой буквы и с жирной точкой после каждого снимка — момент пойман, история закончена, автор самоликвидировался. Зритель, расхлебывай. Это и есть жанр ростовской притчи. Складно и ладно, всегда с неожиданным поворотом, непредсказуемым сюжетным ходом. Взять, к примеру, снимок «Свинарки». Три бабы с молочными поросятами на руках. Две из них — Фрося Воронова и Люба Пересыпкина — смотрят прямо, по-доброму, хорошо смотрят, но третья — Нина Гавриловская — грустит и уставилась в землю. И как-то неудобно зрителю становится от этой Нины, ежится он и завидует поросенку, согретому большими рабочими ладонями. А Росту того и надо. «Никакая добрая к народу власть не возьмет вас на руки… Не больно вы ей нужны… У них свои свинарники, сухие, светлые, с хорошей акустикой, и свиньи в них обретаются — не чета вашим», — говорит он в сопроводительном тексте. Текстом Рост ­сопровождает все свои снимки — за каждым из них история. Потому что, наследуя Брессону, Рост в фотографии — гуманист, человеколюб и певец простой жизни. Портреты у него — зачастую как на паспорт: сдержанные, в лоб, с прямым взглядом. Но выбранные герои таковы, что на паспорт не умеют, — распереживались, разоткровенничались, смутились и вывалили на зрителя всю душевную подноготную. Самое время рассказать о них притчу с какой-нибудь подходя­щей к месту моралью.