Выставка

Александра Деменкова

У Деменковой народничество и правдо­искательство будто у земской учительницы второй половины позапрошлого века. Очочки, за ними — может показаться, напуганный, такой замерший, на деле просто внимательный взгляд; этак сквозь очочки взгляд устремлен на обитателей богаделен, детдомовцев, бомжей, цыган, поздних гуляк, узбекских канатоходцев, маргиналов маргиналовичей разнообразных мастей; чудовищной кажется уже мысль представить миниатюрную Сашу в окружении ее героев — нет, просто не получается. Герои и обстановка дна, впрочем, поданы очень опрятно, очень достойно. Как в ту же вторую половину позапрошлого века следовало опрятно делать картину, пусть даже сюжет у картины самый мизерабельный — все равно, композиция и все такое у картины как минимум должны быть. А может, Деменкова в принципе не способна на грязь, а только на достоинство и гуманизм. Из учеников Сергея Максимишина самая-самая, тут согласятся и максимишинские ученики, — Александра «садись, пять» Деменкова в последние годы собрала ­немало призов за аккуратные репорта­жи из самых забубенных мест и едва ли не перемаксимашила самого учителя умением и ловкостью делать из мизера конфетку. Тут уже не картина получается, не критический реализм позапрошлого века, тут супрематизм прямо — как строятся униженные и оскорбленные у нее, аккордами! Учительская правильность, чистописание пятерочное (училка и есть: закончила имени Герцена), безупречный почерк с наклоном — «урок такой-то»: это мы назовем почерком и у фотографа. Ну а если почерка нет? То есть, если почерк идеален и индивидуальность словно стремится к нулю, — не от того ли ретроспектива талантливейшей и признаннейшей в своем поколении репортажницы оставляет ощущение сборника «зе бест оф», «Александра Деменкова исполняет произведения классиков и современников: Дуано, Куделка, Сара Мун, бонус-трек Евгений Мохорев»? История фотографии, которой музей, в таком случае должна рассматривать Деменкову рядом не с учителем и коллегами-репортажниками, а вместе с фирменными петербургскими ретроспективистками-стилизаторшами, таболиными-снигиревскими — ­Деменкова, смущаясь, признается, что упреки в старомодности для нее не внове.