Выставка

Александр Аксинин

Если бы не трагическая гибель Александра Аксинина (1949–1985), ему сейчас было бы шестьдесят. Художники, с которыми его сравнивают, — Дюрер, Брейгель, Босх, Эшер — существенно старше, но это и понятно: в своем поколении Аксинин, кажется, единственный занимался офортом. Работы у него выходили такие ладные и сильные, что люди прозвали Александра Дмитриевича «львовский Дюрер», а Дюрером абы кого не назовут. Но вернемся к истокам.

Аксинин родился, как можно уже ­догадаться, в городе Львове, там же ­по­лучил диплом Полиграфического по специальности «график». В 29 лет женился на писателе и музыканте Гелене Буряковской, вхожей в столичные круги, которая познакомила его с Приговым, ­Рабиным, Кабаковым, Гороховским, ­Сапгиром и Кривулиным. Общение с концепту­али­стами не прошло даром — в 80-е Кривулин организовывает Аксинину квартирные выставки в Ленинграде. Тогда же львовский график получает Почетную медаль на биеннале «Малые формы графики» в Лодзи и окончательно формулирует представление о своем месте в мире: «Мне уготована великая будущность, и я воспринял это в себе окончательно и радикально, так сказать, по всем пунктам, настолько, что мне не нужно постоянно различать эти самые пункты, так как они вдруг разрешились в одной точке и явились отправным пунк­том для моей Великой Будущности».

Аксинин делает трудоемкие с точки зрения техники, зато доступные для массового понимания офорты. Внутри же масса скрытых смыслов и мистических подтекстов, как у его друзей-концептуалистов и у его учителей — старых мастеров. C концептуалистами Аксинина сближает и любовь к тексту, разъясняющему (или запутывающему) смысл работ. Вот прос­той офорт, на нем косарь. Овальная форма, впечатляющая техника, простой сюжет: человек с косой на первом плане, за ним поле и девять торчащих из него женских фигур, кажется, обнаженных, но в шляпах и под зонтиками. При внимательном осмотре оказывается, что фигур 11 — двух девушек косец уже подрезал своим инструментом, они лежат у его ног. Кроме того, на офорте присутствуют 11 крынок молока и 11 небесных жезлов. Тут нужно понимать, что в 60–70-е стали популярными идеи русского биофизика Чижевского, считавшего, что циклы солнечной активности соотносятся с ритмом исторических катаклизмов и равняются 11 годам. Получается, что Аксинин вкладывает в маленький офорт и историю, и космос: косец — персонификация времени, овал и поле — мироздание. Конечно, без сопроводительных текстов ничего не поймешь — зато, владея этим знанием, можно с легкостью находить в офортах Аксинина механизмы мироздания, медитативное пространство, мифологию стран, память поколений, символику и магию космоса.