Выставка

Вим Дельвуа (Бельгия)

В Москву едет Дельвуа. Те, кто помнит пятую «Арт-Москву», при этих словах по идее должны подпрыгнуть либо от негодования, либо от умиления. Тогда это были свиньи — две милые розовые живые хрюшки, на филейных частях которых красовались внушительного размера и содержания татуировки, — собственно, картины этого бельгийского художника. Но Вим Дельвуа — это не только хрюшки. Это еще колбаса «под кафель», авторские экскременты «под мозаичный пол» и гигантская машина «Клоака», устроенная по принципу пищеварительной системы: трижды в день она поглощает еду, перерабатывает ее в течение нескольких часов и выдает обратно в виде «человеческих» отходов. А совсем недавно в эту копилку очевидного и невероятного добавился факт коммерческой сделки между швейцарским музыкантом Тимом Штайнером и немецкой галеристкой Юттой Нексдорф: Штайнер продал татуированную Дельвуа часть своего тела за 150000 евро. Теперь музыкант обязан экспонировать свой боди-арт три раза в год, а после его смерти кожа будет содрана (так же, как и с тех самых хрюшек) и передана в собственность галеристки.

Звучит как сюжет для европейского триллера средней руки, однако все это — чистейшая правда. Дельвуа — действительно большой мастер по части всего эпатажного и абсурдного, его произведения одновременно возмутительны и ироничны. Но давайте попробуем разобраться. Разве его одного заботят экскременты и внутренние процессы? Нет, этим увлекался еще Марсель Дюшан. Разве только он работает с животными? Опять мимо — Олег Кулик вон в галерею «Риджина» живых леопардов запускал, да и сам собачкой притворялся. Разве только Дельвуа жаждал соединить нечто готовое с ремесленническим и рукотворным? Отнюдь — реди-мейды придумал Уорхол. Так что же в нем уникального? Вся штука в том, что экспрессивный бельгиец — это буквальное олицетворение современного искусства со всеми связанными с этим искусством вопросами и сферой его интересов.

Потому-то Дельвуа и пробует все подряд. Главная проблема в новом искусстве — самоопределение; бесконечная миграция смыслов привела к такой сумятице, что вот уже целый век художники, искусствоведы и зрители спорят, что надлежит считать искусством, а что нет. Дельвуа, собственно, интересует сам процесс, благодаря которому обыденный предмет может превратиться, к примеру, в икону. Именно поэтому основа творчества бельгийца — «банальная» вещь вроде гладильной доски или той же свинки, которой при помощи художественного ремесла он пытается сообщить возвышенный смысл. Результат неизменен: доходчивая ирония либо утрированная гипербола.

Главный объект новой выставки в галерее Diehl + Gallery One — готическая башня из нержавеющей стали высотой в 5 метров, являющаяся продолжением давнего «железного периода» художника; вот только раньше он ваял грузовики и бетономешалки, а теперь — целый собор. Не то чтобы Дельвуа от востребованности и популярности впал в манию величия — это те же исследования на тему готового и переосмысленного, просто в более завораживающем масштабе. Готические соборы с картин Фридриха и Шинкеля смешиваются здесь с совершенством машинной техники и грубостью металла — очередной памятник культурному плюрализму by Delvoye.