Выставка

Александр Громов

ХУДОЖНИК А.А. ГРОМОВ. ЖИВОПИСЬ И ГРАФИКА

Выставка выпускника Рисовальной школы Императорского Общества поощрения художеств, художника Александра Александровича Громова (1886—1956) продолжает серию «Н.К. Рерих и художники Императорского Общества поощрения художеств» проекта «Н.К. Рерих. Круг жизни. Санкт-Петербург». Внимательные посетители Музея-института семьи Рерихов могли бы заметить, что творчество этого мастера уже было представлено на выставках музея: и на первой выставке в стенах бывшего дома М.П. Боткина «Николай Рерих и другие. Художники XIX – XXI вв. из собрания Музея-института семьи Рерихов» (2005), и на выставке в Смольном соборе «Рерихи: взгляд из Санкт-Петербурга» (2005), и на второй выставке в Музее-институте «Н.К. Рерих и его школа» (2006), и, наконец, на V выставке медальеров Санкт-Петербурга (2007). Всякий раз это был один и тот же предмет, некогда принадлежавший Н.К. Рериху, происходивший из Мемориального собрания С.С. Митусова: «Проект медали в память 300-летия Дома Романовых». В левой композиции в центре профили первого и последнего царей из династии Романовых – Михаила Алексеевича и Николая II Александровича, внизу надпись в старорусском стиле: «1613. В память 300-летия Дома Романовых. 1913», вверху и по бокам три одинаковых герба России, по бокам два бутона цветов. В правой композиции в центре древнерусский кремль с собором и колокольней, внизу надпись в том же старорусском стиле: «Без Государя Государство ничем не строится крепко», вверху и по бокам те же украшения. Эта конкурсная работа, выполненная в Рисовальной школе ИОПХ в 1913 г., несла скупую информацию о её создателе лишь в виде подписи в нижнем левом углу: А. Громов. Больше ничего тогда об авторе не знали…
Поэтому данная выставка – это открытие. Открытие прекрасного, увы, забытого мастера, творческое становление которого происходило в «школе Рериха». Рассказать об этом удивительном человеке и его высоком искусстве и призвана эта выставка, подготовленная при помощи Закрытого Акционерного Общества «На Литейном» и его директора Вадима Егорова.
Последний раз выставка этого художника проходила в Государственном музее-заповеднике «Павловск» в 1961 г. И всё. 47 лет почти полного забвения! Между тем, наследие А.А. Громова многообразно и обширно. Его произведения хранят Государственный Русский музей и Государственный музей истории Санкт-Петербурга, Государственный музей-заповедник «Павловск», Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина и Государственный Литературный музей в Москве, Новгородский государственный объединённый музей-заповедник в Великом Новгороде, Национальная картинная галерея Армении в Ереване и другие музеи. 106 работ из частной коллекции, представленных на данной выставке, впервые показывают весь художественный «спектр» этого творца. Можно воочию убедиться в том, что его творчество значимо для нас не только своей связью с выдающимися художественными традициями прошлого, но и необыкновенной выразительностью и образностью даже в самых аскетичных по средствам передачи жанрам книжной иллюстрации и политического плаката. Мастер порой беседует со зрителем на языке нидерландского художника Паулуса Поттера (1625—1654): «Бык», «Деревня на берегу», «Домик», а порой перед нами – внимательный наблюдатель из круга германца Альбрехта Дюрера (1471—1528): «Лодки под парусом», «Мельница», «Рыбаки», «Перекоп. Бой у Отрады» (1940). Ещё мгновение, и взгляд останавливается на целой серии монотипий, привлекательных своей завершённостью и гармоничностью. Дальше – чисто «мирискусническое» погружение в игру театра – театр игры «положений», как в серии линогравюр к «Чёрному Арлекину» (1918–1923), и можно только сожалеть, что мастер родился немного позже расцвета Серебряного века нашей культуры, когда такие реминисценции подлинно художественного были бы прочувствованы и приняты с огромным воодушевлением и интересом. А когда отходишь от храмовых кружев пленивших его архитектурных «богатырей» Древней Руси, от речных пейзажей, по пронзительности интонации достигающих силы Григория Сороки (1823—1864) и приближающихся к цельности венециановского проникновения в душу простого русского человека, то остаётся желание знать об этом мастере всё больше и больше, от самого раннего до итогового и последнего, что он успел создать.
Владимир Мельников