Выставка

«Критика цвета». Современные художники Санкт-Петербурга. Выбор Николая Кононова»

По сути — чуть запоздалая презентация книги Николая Кононова, в рабочее время поэта и писателя, а в свободное — художественного критика, пишущего, например, для «НоМИ» — и силами «НоМИ» как раз изданного. Сумма очерков и эссе, опубликованных за несколько лет — или не опубликованных ни разу, зато опубликованных теперь. Сквозной сюжет — отсутствие какого бы то ни было сюжета; весь пейзаж, что открывается за окном, и есть сюжет — а есть ли в сюжете линия, прямая или кривая, которая куда-нибудь да выведет, про то неведомо Кононову, как и любому другому. Непредсказуемое будущее, неоткрытая земля вызывает у писателя и поэта побуждения самые поэтические: «Показывая объединенное «тело», плыть, расплываться, барахтаться, фокусироваться, задыхаясь и демонстрируя изысканные стили, или скрывать что-то, что их неотвратимо сводит и жестоко объединяет в одну конечную призрачную фигуру, по которой и будут судить о состоянии мира вероятных видимостей в начале ХХI века в русском искусстве», — коротко говоря, расплываясь или барахтаясь, что-нибудь все-таки показать Николай Кононов намерен. Насколько это цельное зрелище и объединенное тело, даже он не решается судить: будущее, куда критик отбирает кандидатов, здесь (в Музее Ахматовой) вступает в соревнование с пространством; тут довольно любопытная перспектива обозначается — в будущее возьмут не всех, но не потому, что некоторые недостойны, а потому, что места на всех не хватит.

«Не отрицает ли пространства превосходство сей целомудренно построенный ковчег?» — спросил бы иной поэт, учитывая выставочные площади Музея Ахматовой, предвкушая давку и работу локтями всех тех, кто попал в поле зрения Кононова. Двадцать героев книги, оказавшихся ближе остальных, несут по две работы, которые удачным образом оказались невостребованными на тот момент в мастерской. Если все не поместится — значит, не поместится. И придется соседствовать буквально друг у друга на головах. Архитектурно-скульптурные объекты Валерия Кошлякова и Петра Белого, например: этим всегда будет мало места; листы гофрокартона у одного или кровельной жести у другого — отнюдь не камерный формат. Но если Кошлякову с Белым не в новинку делить общее пространство, то вот увидеть в одном зале платье Глюкли, имеющей дело с одеждой, которую никто не хочет носить, и платье Татьяны Парфеновой, чья одежда нарасхват, — это будет любопытно. Или взять какой-нибудь из чистеньких, стерильных снаружи, но мрачновато-сумрачных изнутри лайт-боксов Филиппа Донцова — взять и поместить рядом с объектами Петра Швецова, которые с виду-то как раз мрачны и при этом веселы и озорны по сути…

Открывается выставка спустя полгода после выхода книги, когда все заинтересованные лица с текстом уже ознакомились, — в этой ситуации читатель «Афиши» должен обнаружить несомненно положительный момент, когда описание предшествует событию. Описание первично — и Музей Ахматовой все-таки литературный музей, а Кононов все-таки писатель, хоть и с пунктиком по части визуального: «Что меня ранит в этой фотографии? Будто я вижу какую-то невыносимо стыдную, интимную деталь, попавшую в кадр. Но ее там явно нет», — пусть из этой цитаты из «Похорон кузнечика» Кононова-писателя читатель поймет способность Кононова-публициста писать о том, что он видел, как будто он этого не видел. Точнее, смотрел, но видел что-то другое. Чего в реальности, может, и не было.