Выставка

Виталий Пушницкий

Самая разнообразная в смысле выбора своих авторов галерея открывает новое выставочное пространство вдобавок к прежнему. Все к тому, что галерея должна стать еще разнообразней, — но пока новый первый этаж, как и старый второй, занимает один Виталий Пушницкий. Это в смысле премьеры галерейного зала очень правильный выбор: в умении занимать пространство Пушницкому умения не занимать. Разворачивается целая драматургия по мотивам летней американской стипендии Пушницкого (накопленные, что называется, впечатления). Первый этаж — двадцать с чем-то гравюр по фотографиям крохотных надгробных плит на могилах детей, проживших не более одного дня (их Пушницкий фотографировал в часы досуга, пока бродил окрест своего места жительства посреди пустыни Нью-Мексико); гравюры на тонкой бумаге наклеены поверх страниц из антикварных книг, «Одиссеи» и энциклопедии исчезнувших растений — так, чтобы сквозь гравюры просвечивали буквы и книжные иллюстрации, меланхолично-равнодушно-нечитаемо, не собираясь сообщить теперь ничего конкретного. Второй этаж поделят на две части. В одной коллажированные (фотография плюс живопись) панорамы Нью-Мексико: сухая трава до горизонта да полуразрушенные дома индейцев, та же постоянная тема Пушницкого, vanitas, тщета сущего, — это не то чтобы он вдруг решил загрустить, это для художника как парадно-выходное, элегическое его состояние. Но в другой части — маленькое пушницкое чудо, которое случается, когда он не занят заупокойными хлопотами и прочей меланхолией; чистое удовольствие, не траченное вселенским тленом; небольшая инсталляция в форме, если можно так выразиться, визуальной метафоры. Куски мрамора над толстыми, потрескавшимся от воды или времени деревянными брусьями: не то горы, не то облака над темной землей; зрительная игра не требует останавливаться на каких-то смыслах, главное тут ощущение, когда кусок мрамора — раз! — и облако или заснеженный хребет. Поистине, свет озарил в этот момент задрипанный Нью-Мексико.