Выставка

Петр Швецов

С размахом: оба зальчика. В первом — холст, не помещающийся под галерейный потолок, а оттого наклоненный и будто все время упадающий на зрителя; во втором — объекты, видео и живопись. Потемневшие, будто от древности, картины (из одной торчат прядки волос). Чучело лисицы, обмазанное силиконом, выглядящее как мутировавший доберман в первой «Обители зла». Чучело павлина, якобы аллегорически пасущегося на палитре. Еж — чучело, понятно, — восседающий на киоте, где внутри вместо образа — рисунок некоего кишечнополостного; с киотом рядом заупокойные молитвы, и называется это в целом «Сон медузы». Еще есть объект «Фонтан», похожий на писсуар, и еще много разного — чего только Швецов не впихнул: холст, масло, нефть, кожа, гладкий масляный блеск силикона, волосы и прочий жировоск; все выбрано по степени отвратительности фактуры. Как мальчишке, Швецову хочется делать всякий раз хуже. Начиная с того, что он портил собственное умение рисовать, производя маляку, — признанный лучшим графиком в городе, свое умение он демонстрировал, словно кому-то назло, навыворот, фраппируя публику вульгарными натурщицами, но еще более вульгарным, отвратительным, брр, рисунком (для таких сюжетов, нельзя не отметить, очень подходящим). От хорошей бумаги к пожелтевшему гофрокартону, от покорности ученичества к безудержному самовластию: мышцы рисовальщика, прежде ведшие подчиненную линию, стали производить нечто, представлению о «хорошем» или «правильном» рисунке специально противопоставленное. Праздник непослушания — отнесем нынешнюю выставку к жанру именно праздников, не инсталляций или чего-то еще; фейерверка единственно нет, а так зрелищность разнообразная, — веселье Петра Швецова состоит в том, что безобразник брызжет, мажет, замазывает (темная олифа покрывает картины) и шутит по поводу искусства (возможно, самый дурацкий перифраз «Ночного дозора» — картина в первом зале). Собственная бодрость художника даже подводит, если вспомнить, что тема-то — безысходная мертвечинка (чучела настоящие и перерисованные в Зоологическом музее; мрачные картины, будто потемневшие от многосотлетнего жира; молитвы за упокой души; видео, где двое детей, девочка и мальчик, взявшись за руки, идут нескончаемо по какому-то подземному коридору). «Я вот так, и так, и так, и вот так еще» — эта швецовская бодрость практикующего, фигачащего художника перебивает весь сюжетный нафталин. Данс-макабр начинает походить на танец пого. Сделано это намного веселее, чем хочет казаться: лисица сперва была скормлена моли, потом была убита моль и довыщипана в нужных местах шерсть (моль поработала на славу, но рука художника, знаете ли, это…). Тулово было вымазано силиконом и выставлено на «Арт-Москве». Картины с мертвыми тварями мало того что мрачные, так еще и упаковывались художником в стеклянные коробки, куда перед упаковкой запускалась горсть сверчков, — и сверчки там жили, жрали нарубленную капусту, стрекотали, спаривались и подыхали, пока художник думал: чего бы еще такого добавить от неуемного, будто подросткового нонконформизма? Петр Швецов — известный график? Вот вам живопись от известного графика. Волосы неприятные ассоциации рождают? Вот вам волосы. Силикон мерзок на вид бывает? Будет и силикон. Искусство позитивно? Пойдите, поищите позитив.