Выставка

Вячеслав Мизин

Бывают такие архитекторы, которые ничего не строят — гораздо больше им нравится создавать бумажные утопии. При упоминании мастеров жанра первым в памяти всплывает чистый классик (хочется сказать «чистый ангел») Юрий Аввакумов, так ничего и не построивший; затем Александр Бродский и Михаил Филиппов, уже успевшие подмочить бумажную репутацию небольшим количеством реальных построек. Знатокам и сибирякам известна еще и альтернативная московская группировка — новосибирских бумажников. Эти по архитектурным биеннале не разъезжают, в конкурсах почти не участвуют (точнее участвуют, но не побеждают), интервью направо-налево не раздают. Эдакий скромный самодостаточный народ, лишенный московского тщеславия. Они даже конкурсы проводят сами по себе: сами организуют, сами участвуют и сами же себя и судят (как было в 89-м на конкурсе «Необитаемый остров»). Одним из лидеров сибирского движения в конце 80-х — начале 90-х был Вячеслав Мизин. Тот самый Мизин, более известный теперь как «Синий нос» (тот, который покрупнее) — живой пример московского художественного разврата. То есть процесса, в ходе которого скромное обаяние архитектурной графики превращается в публичную демонстрацию голой жопы и запуск петард из широких штанин.

В Новосибирске Мизин жил спокойной размеренной жизнью, покрывал бумагу плотными широкими штрихами или мягкими акварельными мазками, придумывал утопические проекты застройки — Зубовской площади, например. Немного мрачные, зачастую черно-белые, его рисунки можно рассматривать часами — хочется даже водить пальцем по вязкими линиям, повторяющим пластику архитектуры. По словам самого Мизина, «сибирская архитектурная графика выполнялась лениво, небрежно и попросту плохо, что выгодно ее отличало от академически целомудренных столичных проектов. Классическое определение архитектуры «польза, прочность, красота» свободно видоизменялось — например, две красоты, одна прочность и никакой пользы». Иронизировать над этим можно сколько угодно, но лучше оставим это самому автору; в конце концов, имея за плечами такое прошлое, брутальный столичный перформансист начинает выглядеть даже как-то трогательно.