Выставка

Виталий Пушницкий

Бледная муза Пушницкого, слава богу, не мешает энергичному и полнокровному автору делать пару-тройку персоналок и участвовать в дюжине-другой коллективных выставок в год — так что при всей видимой анемичности и элегичности Виталий Пушницкий еще ой-ой как способен показать всем, что такое есть настоящее, классное искусство. Академическая сноровка страдает единственно из-за отсутствия выгодной темы, но вы предоставьте Пушницкому хороший сюжет, и отдача замучает беспременно. Рукастость нашего автора вполне позволяет говорить если не о возрождении живописи в масштабе отдельно взятой культурной столицы, то хотя бы о стабильном состоянии: поболе бы пушницких, и современное искусство, кажущееся выдумкой неумех, пытающихся путем сговора скрыть собственную рисовательскую несостоятельность, современное искусство сильно выиграло бы в глазах зрителя, ценящего не столько выдумку, сколько мастеровитость и ценящего именно этот handmade-эффект независимо от того, куда он пристроен. Да только где бы найти для пушницких выгодных сюжетов, если даже один Виталий очевидно страдает от недостатка тем. Это как поговорить хочется, да не о чем! Муки светской личности, заготовившей на вечер несколько анекдотов и mots и только того ожидающей, чтобы с небрежностью вбросить в беседу тот или иной пример своего остроумия, а разговор все не идет и не идет в нужное русло — вот с чем, наверно, можно сравнить терзания живописца, не находящего себе достойной и оригинальной темы. Оттого приходится сворачивать на банальности: империя, пиранезиподобные руины, memento mori, sic transit и пр. и тоска по чему-то большому и красивому пополам с графичной экспрессивностью ч/б. Фроттажи могильных плит с лютеранского кладбища, на которые наслаиваются черно-белые же кадры какой-то старинной хроники, и черно-белая же графика с римскими видами — мечтательная тем более, что на момент создания этой графики автор в Риме еще не бывал, все по фотографиям: утомленно-расслабленная кладбищенская меланхолия созерцателя, который явно в выигрыше сравнительно с теми, чьи имена выбиты на мраморных плитах, накладывающаяся на некоторую словно бы разочарованность туриста, который в натуре ничего лучше, чем было на фотографиях, не обнаружил, — все это предсказуемо и для любителей живописного дара Пушницкого должно быть тем более ценно. Для выставки в «Альбоме» ничего специально он не делал, все уже имелось в закромах: открыточная романтика с мемориально-кладбищенскими нюансами у него, считай, выходит сама собой, промежду делом; меланхолия стала уже почти рутиной; но тут, будто позабыв, что надо выдать очередную порцию фирменной своей черно-белой высококультурной скуки, Пушницкий порубил старый замшелый забор на даче и сколотил десяток моделей триумфальных арок, мостов и обелисков — вроде бы та же туристически-открыточная тема, но как же весело и ненатужно, оказывается, может получаться у Пушницкого его патентованный классицизм!