Что мини-сериал «Голливуд» говорит о сегодняшнем кинематографе?

«Голливуд» Райана Мерфи и Иэна Бреннана — не столько ревизионистская, сколько реваншистская история, попытка, как и в «Однажды... в Голливуде» Квентина Тарантино, переписать историю «фабрики звезд» в более благостном и терапевтическом ключе. И только поэтому этот мини-сериал, обращенный в прошлое, говорит о сегодняшнем дне больше, чем все остальное кино. Фабула «Голливуда» незатейлива: в 1947 году группа аутсайдеров, состоящая из женщин, черных, белых и гомосексуалов, объединяется, чтобы поставить фильм «Пэг» про трагическую судьбу неудавшейся актрисы Пэг Энтуисл, которая спрыгнула с буквы H на Голливудском холме. В процессе съемок название фильма меняется на «Мэг», а главной героиней становится не белая, а темнокожая девушка; меняется и концовка (на позитивную). Счастливый голливудский финал ожидает и съемочную группу, которая в 1948 году получит за «Мэг» кучу «Оскаров» — и одним только усилием воли изменит сложившийся в американской киноиндустрии сексистский, расистский, гомофобный и шовинистический консенсус.

Автор «Голливуда» Райан Мерфи — не только суперуспешный шоураннер («Лузеры», «Американская история ужасов/преступлений», «Королевы крика», «Вражда», «Поза», «Политик»), но и талантливый, прекрасный драматург. «Голливуд» интересно смотреть, он написан увлекательно, смешно и не без трагичных ноток. Больше всего он похож на недавнюю «Вражду», которая рассказывала про противостояние двух актрис Старого Голливуда — Джоан Кроуфорд и Бетт Дэвис — на съемках геронтологического хоррора «Что случилось с Бэби Джейн?» (1962). Но если «Вражда» была драмой (причем суровой — в ее финале, как и в жизни, все заканчивалось довольно печально), то «Голливуд» — это стопроцентная success story, история успеха. Своим обаянием, упорством и с помощью чуточки везения главные герои вышибают перед собой все двери, доказывая тем самым тезис, что стоит только единомышленникам сойтись в правильное время и в нужном месте, и нет ничего невозможного! («Прослушка» бы с этим, правда, поспорила, но не суть).

Netflix

От всего этого (как и от любой утопии), разумеется, остается духоподъемное, воодушевляющее впечатление. Не остается разве что только ощущения катарсиса. Но не потому, что, как утверждают фем-активистки, «не особенно осознанных гетерокинокритиков кринжит, так как они в «Голливуде» ничего для себя не находят, и это очень непривычный для них опыт», не потому, что тяжело проникнуться квир-оптикой Мерфи (это как раз легко), а потому, что драматургически «Голливуд» уступает и «Вражде», и тому же Тарантино. Главная слабость сериала в том, что, несмотря на отличные актерские работы (особенно у возрастных артистов) и блистательные фарсовые репризы, нас медленно, но уверенно подводят к умиротворяющему финалу, который не допускает различных трактовок — и в котором нет пространства для драматического маневра (в том числе и концептуального). Он остается чистым манифестом, сродни сериалу «Восьмое чувство» сестер Вачовски (только вместо грандиозной оргии здесь дружеские похлопывания героев друг другу по плечу на церемонии «Оскар» и общество взаимного уважения).

Другое дело — уже упомянутая «Вражда», в которой цеховая драма достаточно быстро перерастала в настоящую трагедию про людей в киноиндустрии, которые оказались перемолоты ее жерновами. Напомним, что это рассказ про двух сильных женщин, которые могли бы стать подругами (как Бэби Джейн и ее сестра Бланш в культовом фильме), но время, обстоятельства, гендерная несправедливость (увы, актуальная для возрастных актрис до сих пор), а также подливающее масло в огонь ради пиара руководство студии «Уорнер Бразерс» и в особенности непомерные амбиции самих артисток исключили такую возможность. В итоге материал, поначалу тянувший разве что на передовицу в журнале «Караван историй», на наших глазах расцвел всевозможными красками и превратился в настоящее искусство — на жестокосердной и душераздирающей концовке (особенно на отрезке, озвученном моррисоновским «The End») не прослезится, наверное, только камень. При этом в заключительной серии создатели шоу элегантным и чрезвычайно концептуальным образом избавились от режиссера Боба Олдрича (в блистательном исполнении Альфреда Молины), который все это время был связующим звеном между Бетт и Джоан в исполнении Сьюзан Сарандон и Джессики Лэнг. И его красноречивое отсутствие в кадре говорило только об одном: актрисы лишились своего постановщика и остались только с одним крайне лютым режиссером — самой жизнью. А ведь все это время они, черт возьми, могли быть друзьями.

Netflix

Или, опять же, «Однажды... в Голливуде». Возможно, картина Тарантино не такая прогрессивная в плане повестки (двое белых мужчин спасают старлетку от членов «Семьи» Чарльза Мэнсона, что может быть менее современно?), но, в отличие от сериала Мерфи, она содержит больше слоев. Ее можно трактовать по-разному: и как утешительный рассказ (причем структурно очень похожий на кубриковскую «Одиссею») про то, как Старый Голливуд подружился с Новым, и как кислотную, мечтательную, скорее даже метафизическую фантазию, вызванную выкуренным косяком, и как историю тяжелого расставания, если взять за основу, что в кровавой бойне в финале хиппи символизируют собой не леворадикальную идеологию, а боль от разлуки между Клиффом Бутом и Риком Далтоном (Брэд Питт и Леонардо Ди Каприо).

Однако, несмотря на то, что сериал Мерфи драматургически выглядит не столь внушительно, у него есть другая важная особенность: он представляет собой недюжий социокультурный интерес для потомков, так как является маркером нашей эпохи, в которой оказались крайне важны достойная репрезентация и cultural diversity, культурное разнообразие на экране. Собственно, самое интересное, что есть в «Голливуде», — это разговор о репрезентации. В прогрессивной манере Мерфи утверждает, что если бы в 1948 году история Голливуда пошла по другому пути, современный запрос на diversity возник бы гораздо раньше. Однако это очень спорный тезис. Не только потому, что история не терпит сослагательного наклонения, но и потому, что в том же году на «Оскаре» победил не архаичный фильм, а тоже вполне себе прогрессивное «Джентльменское соглашение» Элиа Казана, в котором герой Грегори Пека, журналист, получал от либерального журнала заказ написать серию очерков про антисемитизм (а чтобы прочувствовать на собственной шкуре все тяготы антисемитизма решил притвориться евреем). Изменила ли эта картина мир? Вряд ли. Вообще, крайне сомнительно, что один фильм может изменить мир, зато он точно может вдохновить.

Netflix

Но зачем ради вдохновения современников нужно переписывать историю? Зачем этот реваншизм, если воодушевляющие истории можно рассказывать про здесь и сейчас? К Мерфи остается много, очень много вопросов, как, к слову, и к прогрессивной, идеологически заряженной кинокритике. Например, согласно актуальной повестке, оценивать репрезентацию надо во всех фильмах и сериалах или только в тех, которые этого действительно заслуживают? Стоит ли не сильно удачному кино накидывать дополнительные очки за достойную репрезентацию или это все-таки не комильфо? Возможны ли современные кинокритические тексты вообще без оценки репрезентации? Кажется, что ответить на них даже сложнее, чем переписать историю кино.

«Голливуд» можно посмотреть на Netflix.