«Бунтарка»: алгоритмический треш на «Нетфликсе»

Современная гуманитарная мысль пришла к выводу, что нет хорошего и плохого кино. Что оно в глазах смотрящего, все зависит от оптики, а художественные достоинства — сомнительный критерий для оценки чего бы то ни было (кто-то вот получает искреннее удовольствие от «Сватов» — и что с того?). Действительно, получить удовольствие можно от чего угодно. Равно как и не получить. Я, например, как ни старался, не смог насладиться подростковой трагикомедией «Бунтарка» — этим грубо сколоченным, поверхностным, однобоким и насквозь карикатурным кино, которое собственное несовершенство прячет под прогрессивными идеями.

Напомним, что недавно Мартин Скорсезе жаловался на то, что алгоритмы на стримингах подменяют собой кураторство, а киноискусство превращается в контент. Кто-то спишет это на бумерский бубнеж, но это не отменяет того, что на том же «Нетфликсе» — короле всех стримингов — действительно лежит много алгоритмического треша. Связано это с тем, что, в отличие от сериалов, видеосервис не так уж щепетилен в производстве фильмов, поэтому шутка из мультсериала «Южный Парк» «Добрый день! Вы уже почти на „Нетфликсе“...» не такая уж шутка. Стриминг дает деньги, кажется, всем, кто попросит: от Мартина Скорсезе до Эми Полер, постановщицы «Бунтарки» и звезды «Парков и зон отдыха». И такой подход заслуживает всяческого уважения, только это автоматически не означает, что весь «контент» будет на высшем уровне. Стриминги предоставили возможность высказаться многим людям, которые раньше были недостаточно репрезентованы и не имели площадки для высказывания, однако вместе с тем оказалось, что не всем есть что сказать. И не все это могут сделать в равной степени талантливо.

Colleen Hayes/Netflix

«Бунтарку» нельзя обвинить в непрофессионализме: это качественно поставленный фильм (впрочем, сейчас этим тоже никакого не удивишь: в XXI веке, кажется, все научились снимать кино, даже в России). Однако ее можно обвинить в том, что она написана, как будто бы согласно своду алгоритмов, набору горячих и актуальных хештегов: #феминизм, #харассмент, #абьюз, #расизм, #гендерный_дисбаланс, #ревизия_школьного_литературного_канона. Собственно, фильм начинается с того, что темнокожая школьница Люси (Алисия Паскуаль-Пенья) на уроке литературы, посвященном «Великому Гэтсби», задается вопросом: «Зачем мы до сих пор читаем книгу, написанную богатым белым мужиком о другом богатом белом? Чтобы узнать об американской мечте, лучше читать об эмигрантах, о рабочем классе и черных матерях — хоть о ком, у кого нет особняка». Тут важно оговориться, что Люси выступает не против «Великого Гэтсби», а за расширение школьного литературного канона, однако с ней в конфронтацию тут же вступает привилегированный белый парень и звезда школьной футбольной команды Митч (Патрик Шварценеггер, сын Арнольда Шварценеггера), выступающий за сохранение статус-кво. Однако слова Люси зарождают тень сомнения в тихой интровертке Вивиан (Хэдли Робинсон), которую и до этого раздражал ежегодный сексистский рейтинг старшеклассниц, составленный Митчем и другими крутыми парнями, но она не выражала протеста. Увидев, как Митч повел себя с Люси, увидев очередной рейтинг девушек, Вивиан спрашивает у своей уставшей матери-одиночки (Эми Полер), чем она занималась в ее годы. Та отвечает, что думала только о том, как «разрушить и сжечь патриархат дотла». Вивиан принимает ее слова близко к сердцу, а найдя в школьных вещах матери рукодельный журнал, зин «Бунтарка», решает возродить его в качестве фронтового вестника четвертой волны феминизма.

Со временем она вместе с другими девушками создаст боевую фем-активистскую ячейку, которая будет противостоять слатшеймингу (директриса школы использует двойные стандарты в правилах дресс-кода), расовой и гендерной несправедливости (в противовес Митчу девушки выдвигают на звание «Атлета школы» свою не менее талантливую темнокожую подругу) и прочим несправедливостям, царящим в учебном заведении «Рокпорт Хай». Но чем громче в фильме будет слышен женский голос, тем очевиднее будет становиться, что за ним стоят не живые люди, а люди-идеи, люди-функции, как у той же Айн Рэнд. Что-то похожее на сюжетную арку есть только у Вивиан (все-таки она главная героиня) и ее закадычной подруги Клаудии (Лорен Цай), тоже интровертки, а еще этнической китаянки, которая, в отличие от Вивиан, не может вот так просто взять и выйти на баррикады, из-за чего их дружба дает трещину. Все остальные герои и героини по большей части предстают в виде набора ходячих стереотипов, которые Полер не развенчивает, а с упорством, достойным лучшего применения, педалирует. Это мир широких и жирных мазков, максимально категорично поделенный на условно «белое» и условно «черное»: нам сразу предлагают персонажей, за которых стоит болеть, — и за два часа ровным счетом ничего не изменится.      

Colleen Hayes/Netflix

По сути, мы имеем дело с таким же эксплуатейшеном, как и «Девушка, подающая надежды», однако, как показывает практика, фем-эксплуатейшен в жанровой обертке хоррора («Черное Рождество», «Колдовство: Новый ритуал», «Воздушный бой»), триллера («Девушка, подающая надежды») и кинокомикса («Хищные птицы: Потрясающая история Харли Квинн») работает лучше, потому что он предлагает аллегорию для злого патриархата (в виде тайного студенческого братства, гремлина, дьявола или преступного мира Готэма), а не голый набор тезисов, как в «Бунтарке». Оговоримся, что фильм Полер выступает за здравые вещи (например, любому школьному литературному канону действительно нужна ревизия: я, скажем, согласен с тем, что «Гроза» Островского — устаревшее, не слишком актуальное сейчас произведение), но больше всего в картине раздражает то, как она это делает. Грубо говоря, раздражает назидательная, дидактичная, декларативная интонация фильма с этим вот воинственным, безапелляционным призывом: если вы не с нами, то против нас! К слову, в «Бунтарке» присутствует только один положительный мужской персонаж: одноклассник-профеминист Сет (Нико Хирага), который хочет встречаться с Вивиан. В противовес Митчу он имеет азиатские корни и выступает за здоровые партнерские отношения (есть, впрочем, еще бойфренд матери Вивиан (Кларк Грегг), но с ним ничего не понятно; учитель литературы (Айк Баринхольц) тоже колеблется и не знает, кого поддержать). 

Мне кажется, «Бунтарка» понравится прежде всего тем, для кого кино это не призыв поразмышлять и задуматься, а в первую очередь инструмент для идеологической борьбы, ведь в нем так много революционного пыла, обостренного чувства справедливости, но совсем нет тормозов. Строго говоря, это не кино, а готовая инструкция для боевых действий, неприкрытая агитка, оправдывающаяся тем, что она выступает за все хорошее и против всего плохого. Меж тем Полер зачем-то перенесла действие фильма из «красного», республиканского и консервативного штата Техас (как было в книге Дженнифер Мэтью) в Anytown (город, география которого не имеет значения), тем самым лишив фильм важного социального комментария. Также она никак не разрешила конфликт между Клаудией и Вивиан. По сюжету Клаудию отстраняют от занятий, и девушка произносит в адрес подруги пламенную отповедь, в которой говорит о том, что она — дочь эмигрантки, на нее возложены слишком большие надежды и, в отличие от Вивиан, она просто не может облажаться. Вивиан внезапно осознает собственные привилегии (равно как и то, что за один семестр мир не исправишь), но финальное примирение героинь выглядит каким-то фейком просто потому, что на него у режиссерки уже не осталось времени. Поразительно и то, что Клаудия в тяжелый момент не получает никакой поддержки от своих подруг-феминисток: разве такое поведение можно назвать сестринством?

Colleen Hayes/Netflix

Как справедливо замечает AV Club: «„Бунтарка“, кажется, создана для той же аудитории поколения Z, что и „Образование“ Оливии Уайлд» (за тем, конечно, важным отличием, что фильм Уайлд — восхитительное, остроумное и смешное кино про подруг-интроверток, а не вот это вот все), и «вероятно, пройдет некоторое время, прежде чем появятся фильмы об опыте поколения Z, снятые представителями этого поколения». И действительно: уже сейчас очевидно, что про зумеров должны снимать и зумеры, а не только бумеры, иксеры или миллениалы, потому что те все равно снимают кино про самих себя.

Помимо назидательной интонации, главная проблема «Бунтарки» заключается в том, что она поднимает широкий круг тем, но толком не успевает высказаться ни по одной: особенно по самой трагичной теме изнасилования, которая как бы мимоходом звучит ближе к финалу — и на которой заканчивается этот нескладный, избыточный, вызывающе неглубокий фильм. Квентин Тарантино как-то сказал: «Если ты снимаешь фильм о том, что война — это плохо, то зачем ты вообще снимаешь кино? Если это все, что ты хочешь сказать, — скажи: война — плохо». Те же самые слова можно адресовать и Эми Полер: «Если ты снимаешь фильм о том, что абьюз и харассмент — это плохо, то скажи: абьюз и харассмент — это плохо». Ведь в «Бунтарке» нет ни одной свежей мысли, ни одного свежего предложения, ни одной свежей фразы, которые бы за эти четыре года не были сказаны в массмедиа и бесчисленных журналистских колонках. В этом фильме вообще почти нет ничего живого, а есть только одно бесконечное паразитирование на повестке — и алгоритмы, алгоритмы, алгоритмы.

Смотреть на Netflix.