Что удалось, а что пока нет голливудскому фем-кино?

«Чудо-женщина» произвела впечатление как на критиков (93% положительных рецензий на Rotten Tomatoes), так и на зрителей (суммарные сборы составили $821 847 01). Однако, несмотря на весь хайп и положительные оценки, у фильма также нашлись и недоброжелатели: режиссер Джеймс Кэмерон, например, не преминул высказаться насчет того, что, хоть принцесса амазонок Диана и выступает за идеи феминизма, она при этом не перестает быть иконой сексуальной объективации. А кинокритик «Афиша Daily» Станислав Зельвенский написал, что «достижения Патти Дженкинс представляются неочевидными: пока она доказала только то, что женщина, как и мужчина, может поставить дурацкий летний блокбастер». Истина, как это часто бывает, лежит где-то посередине.

Да, как справедливо замечают публицисты, «Чудо-женщина» не совершила какого-то революционного переворота в жанре супергеройского кино. Однако это и не халтура. То, что Патти Дженкинс («Монстр») — режиссер с идеями, было понятно еще по американскому ремейку сериала «Убийство», где она поставила пилотную серию и финал второго сезона. Там Дженкинс придумала интересный визуальный трюк: наделить камеру точкой зрения, сделать так, будто бы повествование ведется, в частности, от ее лица — а точнее от лица мертвой девочки.

В «Чудо-женщине» Патти тоже проворачивает один занятный трюк: как заправский артхаусный режиссер, она никуда не спешит — и заявляет главный конфликт только на сороковой минуте. В фильме он строится на столкновение двух мировоззрений: мифологического и реалистического. Диана Принс (Галь Гадот) убеждена, что во всех бедах на свете виноват бог войны Арес, а ее возлюбленный, капитан Стив Тревор (Крис Пайн), — что сами люди. Но в конечном счете не так уж и важно, кто из них прав. Важно другое: до того момента, пока Чудо-женщина не поймет, за что сражается (ее цель изначально хоть и благородна, но крайне абстрактна), она никогда не найдет Ареса. А когда поймет, Арес сам найдет ее. Благодаря этой хитрой драматургической конструкции Дженкинс сумела прослыть не только первой режиссеркой кассового фильма, но и авторкой действительно хорошего кино.

Женская версия «Охотников за привидениями» была негативно встречена фанатами серии еще на стадии трейлера. Поклонники оригинального фильма 1984 года — главным образом мужчины — призывали бойкотировать новую картину, а также отпускали едкие сексистские шуточки по поводу пола героинь. К этой травле в инстаграме предсказуемо присоединился Дональд Трамп, а на защиту актрис (тоже довольно предсказуемо) встала Хиллари Клинтон, которая с четырьмя исполнительницами главных ролей приняла участие в телешоу Эллен ДеДженерес. Так политическая и социальная шумиха вокруг ребута стала важнее самого фильма, который, если честно, в чем-то получился даже умнее оригинала.

Сила «Охотниц за привидениями» не только в том, что они выворачивают гендерные стереотипы наизнанку (хотя Крис Хемсворт в роли глупой секретарши, спору нет, прекрасен), а в том, как они пытаются переосмыслить образы самих привидений. Напомним, что в классической дилогии (вышедшей в 1980-е, когда на волне рейганомики и неоконсервативных настроений в Америке здорово вырос страх перед чужими) привидения олицетворяли собой нелегалов, а если брать шире — всех иммигрантов. «Просим вас покинуть Нью-Йорк!» — говорили охотники шумерскому богу Гозеру. И в этом смысле старые фильмы, как, к слову, и «Гремлины», довольно расистское кино.

В ребуте же в образе привидений выступили не иммигранты, а призраки американского колониального прошлого, то есть охотницы пытаются разобраться не с внешними, а с внутренними демонами страны — и это выглядит похвально. Если говорить не про концептуальные, а про чисто комедийные достоинства, то, да, картина Пола Фейга, быть может, где-то уступает оригиналу в обаянии и остроумии, но чего ей точно не занимать, так это лихости.

К тому же, будем честны, классические «Охотники за привидениями» — это милое, здорово придуманное, местами по-настоящему трогательное кино, но не то чтобы шедевр на все времена. У них тоже есть свои недостатки и изъяны. Так что ребут совершенно не заслуживает обрушившейся на него волны хейта и чудовищно низких оценок на профильных киносайтах. Просто, как и новые «Зачарованные», «Охотницы» стали заложниками консервативного и бескомпромиссного фан-сервиса.

На самом деле подруг у Оушен семь (шесть все время на виду, а одна секретная), а в оригинале фильм и вовсе называется «Восьмерка Оушен», но разве это остановит отечественных прокатчиков, которые и названия оригинальных фильмов переводили неправильно? Стоит сказать, что новая картина это одновременно и спин-офф, и сиквел содерберговской трилогии: Дэнни Оушен (Джордж Клуни) мертв, но дело его живет. Теперь за похищение дорогих цацек берется его разбитная сестра Дэбби (Сандра Баллок), которая с подельницами затевает ограбление века на ежегодном бале Met Gala, а заодно хочет отомстить своему бывшему возлюбленному.

Главная проблема «Восьмерки» заключается в том, что, в отличие от, скажем, тех же «Охотниц за привидениями», она даже не пытается посмотреть на знакомую историю с неожиданного ракурса. Это типичный фильм-ограбление, в котором мужской состав просто был заменен на женский.

Да, из-за этого кино обрело несколько иное измерение, недоступное маскулинному оригиналу: например, момент, когда Сандра Баллок кормит с ложечки Кейт Бланшетт, трудно спроецировать на Джорджа Клуни и Брэда Питта. Та трепетная интимность в дружбе, которая дозволена женщинам, все-таки не дозволена брутальным мужчинам — как говорят на районе, пацаны не поймут. В остальном — женская песочница, на самом деле, мало чем отличается от мужской. Девушки также сплоченно планируют ограбление — и так же сплоченно его осуществляют. Единственное, чего не отнять у «Подруг», так это элегантности. Однако это тоже не то чтобы их особо спасает. Больше всего кино Гэри Росса похоже на нарядное вечернее платье, которое стоит раз выгулять на светском рауте, как оно потом навсегда осядет в гардеробе.

В видеоиграх Лара Крофт всегда была ожившей сексуальной фантазией, поэтому неудивительно, что в первых экранизациях ее сыграла Анджелина Джоли. Однако игровые компании стремятся идти в ногу со временем — и уже в игре 2013 года, ознаменовавшей собой перезапуск серии, и в последовавшей за ней фильмом не нашлось места привычным образам и стереотипам. Лара (Алисия Викандер) тут не носит коротких шортиков и пока не стреляет с двух рук из пистолетов. Ее занимает личная драма: она скучает по отцу (Доминик Уэст), который пропал семь лет назад в какой-то экспедиции. Однако стоит ей узнать, что он, быть может, еще жив, как девушка сразу же снаряжается в путь, который приводит ее сначала в Гонконг, а затем на зачарованный остров, где находится гробница японской правительницы Хамико.

Общая задумка фильма, в принципе, понятна с первых минут: снять гиперреалистического «Индиану Джонса» — с потом, кровью и слезами. И, надо заметить, со всем, что касается экшена, режиссер Руар Утхеуг справляется сносно, оправдывая таким образом свое имя (с английского roar — «рык»). Новая «Лора Крофт» — это рычащее, скрежущее, готовое пронзить насквозь или придавить насмерть (если зазеваешься) кино. Другое дело, что гиперреализм плохо вяжется с приключенческим кино, которое условно и гротескно по своей природе, поэтому, несмотря на все кровь, пот и слезы, в «Tomb Raider» все равно много художественных условностей, которые нивелируют такой подход. Что касается драмы, то она тут, прежде всего, семейная — и строится на непростых взаимоотношениях отца и дочери Крофтов. Впрочем, Ричард Крофт не единственная ролевая модель отца, которая представлена в фильме: есть еще персонаж Уолтона Гоггинса — Матиас Фогель, который работает на зловредную корпорацию «Тринити», тоже ищет гробницу Хамико и хочет домой, к семье. То есть Фогель не опереточный, а вполне себе выпуклый злодей.

К слову, из-за того что главные роли в «Tomb Raider» исполняют отличные артисты (тот же Доминик Уэст из «Прослушки» способен убедительно сыграть даже пень), в истории даже начинает теплиться что-то похожее жизнь. Однако, как это часто бывает с экранизациями видеоигр, она все равно тонет в нагромождении клише. Не стоит думать, что при уменьшении объема груди главной героини автоматически вырастет ее драматический потенциал. Он вырастет только при наличии хорошей истории, а у «Лары Крофт» она, несмотря на мощный кастинг, средненькая.

Респектабельная и остросоциальная версия «8 подруг Оушена», которая непременно заскочит к «Оскару» на огонек — и там у нее есть все шансы не остаться без наград. Режиссер фильма — чернокожий британец и полный тезка экшен-актера Стива МакКуина — уже получал золотую статуэтку американской киноакадемии за социально ответственные «12 лет рабства», а до этого были надрывные драмы «Голод» и «Стыд» с Майклом Фассбендером, премированные в Каннах и Венеции. Вообще, МакКуин пришел в кино из мира современного искусства — и это чувствуется: визуальная сторона картины, строящаяся на контрастах черного и белого, занимает его иногда даже больше, чем сюжет.

К слову, он сводится к следующему: в Чикаго вдовы матерых «медвежатников» (Виола Дэвис, Мишель Родригес и Элизабет Дебики) после гибели мужей сами решают пойти на ограбление, чтобы раздобыть денег на жизнь, в то время как на муниципальных выборах белый кандидат (Колин Фарррелл) противостоит черному (Брайан Тайри Генри). Оба эти события, разумеется, окажутся связаны, так же как сам фильм неразрывно связан с актуальной политической повесткой.

«Вдовы» — это исполненное гражданского пафоса высказывание на злобу дня. Тут есть и разговор про классовую борьбу, и порицание полицейского произвола, и антирасистская риторика, и отпор, который сильные женщины дают патриархальному миру. Не случайно, кстати, что за переписывание не слишком известного британского мини-сериала взялась главная сценаристка и писательница момента — Гиллиан Флинн, по одной книжке которой Дэвид Финчер поставил «Исчезнувшую», а по другой Жан-Марк Валле — сериал «Острые предметы». Флинн остро чувствует дух времени, поэтому новые «Вдовы», безусловно, своевременны — но вместе с тем нельзя умолчать о том, что они и до обидного поверхностны.

Это в большей степени публицистика, нежели искусство. За два часа героини так и не успеют выйти за пределы очерченных образов, а фильм — в какое-то качественно иное измерение. При этом нет ощущения, что дело в тайминге: если бы эти же люди снимали сериал, не факт, что он получился бы более глубоким. Скорее дело в методе: у МакКуина он довольно претенциозный и прямолинейный. Он размашисто пишет черным по белому — и не сильно углубляется во всевозможные оттенки серого, из которых, собственно, состоит жизнь и настоящее кино. Но для «Оскара» это иногда самое то.

Режиссер Пол Фейг по большей части известен как постановщик комедий с Мелиссой МакКарти («Девичник в Вегасе», «Копы в юбках», «Шпион», «Охотники за привидениями»), однако в этом году у него вышел обескураживающий «хичкоковский триллер» по одноименному роману Дарси Белл. Оказалось, что нагнетать саспенс у него получается так же виртуозно, как и смешить. «Простая просьба» — это как бы «Ребекка», но только надышавшаяся гелия, поэтому от одних сцен фильма распирает от ужаса, а от других — от смеха.

В центре истории две матери — роковая блондинка Эмили (Блейк Лайвли) и серая мышка Стефани (Анна Кендрик). Одна пьет мартини в обед, другая ведет влог для мамочек. Обеих парадоксальным образом связывает дружба, хотя иногда кажется, что Стефани нужна Эмили исключительно в качестве няньки. Поэтому однажды, когда Эмили буднично просит Стефани посидеть с ее маленьким сыном, девушка не заостряет на этом внимание, однако вскоре подруга пропадает и начинается настоящий детектив.

Те, кто не видел «Исчезнувшую», первым делом, конечно же, подумают на мужа Эмили (Генри Голдинг), однако, как и в случае «Исчезнувшей», интрига в «Простой просьбе» окажется более сложносочиненной. Обсуждать это кино без спойлеров не имеет смысла, но надо заметить, что Фейг мастерски переосмысляет хичкоковские приемы и художественные тропы, а Кендрик и Лайвли упиваются своими ролями: для обеих актрис это кино настоящий бенефис. Стоит еще сказать, что самые никчемные (и вполне заслуженно) создания в этом фильме мужчины и что именно «Простая просьба», а не «Вдовы» выглядят идеальным триллером эпохи #MeToo.

Как нам еще в начале года сообщали «сандэновские» репортажи, «Нация убийц» оказалась реакцией на «женский марш». Но кто же знал, что настолько бескомпромиссной? В этом сатирическом боевике, выглядящем так, будто «Ривердейл» скрестили со снайдеровским «Запрещенным приемом», война полов идет насмерть, до полного уничтожения противника. Впрочем, город, в котором происходит действие, называется вовсе не Ривердейл, а (что тоже неслучайно) Салем. После того, как неизвестный, предположительно русский хакер, сливает в сеть компрометирующие фото большей части горожан, в них просыпается первобытная жестокость. Начинается новая охота на ведьм — и больше всего достается четырем школьным подружкам (Одесса Янг, Хари Неф, Суки Уотерхаус, Абра), которых общество обвиняет во всех смертных грехах. Но девушки решают, что они не хотят быть жертвами, поэтому все закончится кровавой баней.

Примодненная за счет красивых (раскрашенных в цвета американского флага) светофильтров «Нация убийц» — очень гротескное и вычурное кино, доводящие некоторые вещи до логического абсурда. Это тот самый пример вульгарного аутеризма, который отвешивает смачную пощечину общественному вкусу. Его легко обозвать конъюнктурным и чересчур лобовым, однако в нем также бьется нерв времени, от которого нельзя просто взять и отмахнуться. Фильм без осуждения заглядывает в душу запутавшейся старшеклассницы, а заканчивается программным и правдивым монологом о том, чего ждут от женщины — и кем она быть не хочет. В этом много ярости и праведного гнева. Поэтому, говоря на языке хип-хопа, картина качает.

Сейчас в прокате идут два фильма-близнеца, рассказывающие о том, как предприимчивые мужья эксплуатируют литературные таланты своих работоспособных супруг: «Жена» и «Колетт». Но если «Жена» — это выдумка, то «Колетт» — реальная история французской писательницы Сидони-Габриель Колетт (Кира Найтли), которая творила на рубеже XIX и XX веков. Ее способности к сочинительству раскрыл муж Анри Готье-Виллар или просто Вилли (Доминик Уэст), который был и старше, и опытнее ее, поэтому поставил полуавтобиографические романы Колетт про ветреную девицу Клодин на поток. Но фокус и мудрость фильма в том, что он не выставляет Вилли как однозначного монстра, а Колетт как его жертву. Иногда Вилли заставляет жену писать, но именно в эти моменты, когда она из-под палки, через не хочу берется за перо, у нее выходят самые изумительные строки.

Поэтому их отношения можно назвать какими угодно сложными, но не токсичным. Со временем Колетт взрослеет, открывает в себе новую сексуальность (спит с женщинами), эмансипируется и эмансипирует все вокруг. Ей становится тесно под одной крышей с Вилли — и это вполне понятный перелом: творение не принадлежит своему создателю. Это придется понять не только Колетт, но и Вилли, потому что ближайший референс к фильму — это «Пигмалион» Бернарда Шоу. Режиссер Уош Уэстморленд рассказывает старую и невеселую историю о том, как «женщину создает влюбленный в нее мужчина, чтобы в итоге оказаться ее недостойным». И в этом смысле фильм мог называться не «Колетт», а, например, «Моя прекрасная леди».