Спектакль

Трехгрошовая опера

"ТРЕХГРОШОВАЯ РЕЦЕНЗИЯ"

Видели ли вы когда-нибудь спектакль, в котором самой выдающейся частью является… антракт? Серебренников поставил именно такой спектакль. Само действие, конечно, тоже заслуживает внимания, но то, что имело место в антракте, перекрыло все возможные восторги от основной части. Зал буквально оргазмировал, у меня текли слезы, а сидевшая справа пожилая дама пинала меня в ребро локтем и ржала. Но сначала о самой пьесе.
Стоит отметить, что Серебренников-кинорежиссер и Серебренников-театральный режиссер – это разные люди. Если его фильмы не похожи на спектакли. Фильмы серьезные и взвешенные (хотя и не без иронии), спектакль же получился каким-то разухабистым и бредовым. «Трехгрошовая опера» – изначально все-таки не комедия, а у Серебренникова она превратилась в наркоманский фарс. Декораций в классическом смысле на сцене нет. Есть только помещение, которое в зависимости от действия набивается разнообразными предметами или освобождается от них. На бэкграунде на стене транслируется изображение с портативной видео-камеры, которая все время путешествует по сцене, демонстрируя дерганые планы или чье-нибудь уткнувшееся в объектив лицо. Обитателям балконов это действо, увы, не доступно, и часть замысла автора от них ускользает.

Хабенский в роли Мэкки Ножа не особо убедителен, хотя играет честно. Мистера Пичема играет Чиндяйкин (в другой смене – Сосновский (он был у Серебренникова в «Юрьевом дне»)), а его жену – Марина Голуб – чуть ли не самый колоритный и живой персонаж во всей постановке.
Еще один существенный недостаток постановки – отсутствие явного вокального опыта у всей труппы и несоответствие совковой акустики МХАТа серебрянниковским замашкам. Потому получилось несколько кустарно. Половина слов в песнях не слышна, и хотя это не мюзикл, а музыкальный спектакль, очень многое теряется из-за банального непонимания о чем поют.
Осовремениванием классики уже давно никого не удивишь (уже были Ромео и Джульетта с пистолетами на вертолетах) только у Серебренникова осовременивание получилось точечное, а не тотальное. Он смешивает дискурсы, запузыривая в повествование то омоновцев с дубинками, то ворованные из «Ашана» тележки. При этом из тележек, перьев, омоновских дубинок, мусорных баков, фотоаппаратов и ножек от рояля складывается такой невероятный коктейль, что становится непонятно – это все продукт тщательной постановки или же просто неряшливое нагромождение всего и вся ради экшена. Иногда на сцену выезжает оркестр, облаченный в майки с портретами Хабенского. По ходу пьесы Мэкки Ножа помещают в пуленепробиваемую камеру как у Ганнибала Лектера.
Серебренников играет с вниманием зрителя, постоянно отфутболивая его от основного повествования к многочисленным и несущественным мелким событиям – мужик приклеивает вместо галстука изоленту, какой-то фрик корчится в пароксизме на заднем плане, тетка крякает и садится на пол: и эти события (из-за своей абсурдности или сценической яркости) предстают в какой-то мере даже более значительными, чем главное действие. Внимание зрителя – штука тонкая, и играть с ним не так-то просто. Серебренников хочет привлечь это внимание в каждую единицу времени и пространства, не отпуская ни на минуту. В результате глаз зрителя замыливается, он теряется и недоуменно вопрошает: «а что тут собственно происходит?». Я бы сказал – получилось слишком много действия, причем зачастую лишнего. При этом смыл некоторых эпизодов – как и должно быть в постмодернизме – бесконечно ускользает, а быть может его вообще нет. Отсылки и цитаты могут иметь место, а могут просто померещиться.
Очень странный эпизод, когда не пьяный вроде бы Мэкки Нож пытается по-мистербиновски попасть в дверь. Давно в драматургии отыгран прием, рассчитанный на терпене зрителя – сколько раз он выдержит один и тот же повторяющийся смешной эпизод? (см. «Должно быть Боги сошли с ума»). Здесь Хабенский несколько перебрал.

В спектакле много интерактива. Это тоже не новый прием, но в какой-то момент из зала начинают вытаскивать зрителей, чтобы они могли «сфотографироваться со звездой». Налицо игра понятий. Хабенский выступает уже не как Мэкки Нож, а как звезда адмирал-дозорный Хабенский.
А еще зачем-то отпиливают роялю ножки. Бензопилами. Напрашивается ассоциация со всякими перформансами, когда рубят иконы и приковывают себя цепями к унитазам. Брехт, конечно же талантливый автор, но зачем же рояль пилить? Создается впечатление, что большая часть этих вот эпатажных действий - бессмысленна. Они не нужны ни для чего.
Наконец, хваленый антракт. Антракт – это отдельное произведение, вклиненное автором в текст нарратива вопреки всем законам жанра. Антракт начинается с того, что на сцене стоят советские бомжи в платках и ушанках и булькают что-то на своем наречии. Потом появляются традиционные обитатели московского метро и переходов – «пацан с семками», таджикская баба с ребенком, ветеран с костылем, афганцы с гитарой на коляске, тетка из тоталитарной секты. Все это постепенно раскручивается, заворачивается, превращаясь в настоящий паноптикум. Ветеран бегает по балконам и и щет жену. Какой-то фрик ссыт на стену. Существа перебрасываются репликами, цитатами из городской жизни – кошмарной и истерической. А вместе с ними и весь зал бьется в истерике, доказывая, что убожество вызывает не только сострадание (на котором делал деньги мистер Пичем), но и нездоровый смех. Антракт здесь - это лирическое отступление, гоголевская повесть об обкурившемся Капитане Копейкине, призванная показать преемственность Лондона начала XX века с Московской площадью трех вокзалов.
Трудно описать финальное ощущение от постановки. Она кажется какой-то небрежной или неряшливой. Постановка не ровная. Она словно смешивает разные жанры – Серебренников цитирует кого попало – от Гете до Бэнни Хилла. Под конец Мэкки Нож попадает в Ад - Данте переворачивается в гробу. На сцену выходит двадцатифутовый скелет «тени лошади отца Гамлета» (с) - привет группе Iron Maiden. А в самом финале Мэкки Нож по красному советскому паласу уходит по стене в небо, цитируя Мюнхгаузена-Янковского. Занавес.

Побывали мы на Трехгрошовой опере 5.11.10. Билеты купила за 1,5 месяца до спектакля, причем так обрадовалась, что ухватила последние два билета на последних рядах. Ну, думаю, культовая вещь, посидим с мужем ради такого в разных концах зала! Тем более Хабенский!! Короче, все было многообещающе.. Тем более МХАТ! Станиславский, Немирович-Данченко и все такое!!
Ребята!! я думаю, что вышеуказанные многоуважаемые деятели искусства перевернулись сами знаете где уже после первых произнесенных со сцены слов: Воры - воруют, бл..ди - бл..дуют! Сначала не могла поверить своим ушам, все озиралась по сторонам, недоумевая, может, мы не туда попали. Такого количества пошлости, безвкусия, бездарности - еще не было нигде. Я очень люблю театр, я часто бываю в разных театрах, но это вне всякого сравнения. Так далеко еще никто не заходил. Ни Дидро в Сатире, обнажающий зад в самом начале спектакля, ни героиня Лидии Вележевой в Будьте здоровы, месье!, недвусмысленно выпячивающая все части тела, ни герой Коренева в Мужской род единственное число, ни даже Райкин в Лире. Я понимаю, что мозги всех режиссеров буквально сосредоточены на одном единственном приеме, позволяющем затащить современных людей в театр - т.е. показать голую задницу! Но господин Серебренников явно перестарался, рискуя тем, что подобный спектакль теперь ассоциируется с МХАТом, что он перевел этим спектаклем МХАТ в ранг, простите, борделя! Я понимаю, что пьеса Брехта не детская сказка, но ее можно и нужно было поставить в определенных рамках. Куда смотрел Табаков???
Как Вам Мэкки-нож, вываливающий на голову шерифу лапшу? это что-то очень попахивает американским примитивным юмором. А как Вам Полли, жена Мэкки, разгуливающая по сцене в ливчике? Бог уж с качеством песнопения. Но самое ужасное, это конечно, начало третьего действия, когда зрителя переносят из Лондона на Курский вокзал столицы нашей родины, когда на сцене появляются нищие попрошайки на все лады, начиная от батюшки, кончая безногим афганцем!! Кстати, потом они все вываливаются в зрительный зал и тянут деньги из зрителей. Гадостный натурализм. Во-первых, я иду в театр не для того, чтобы меня окунули в суровые реали жизни, у нас у каждого полно проблем, каждый день спускаемся в метро, лицезреем обратную сторону гламура и проедаемой правительством нефти! Во-вторых, в зале могли быть те самые настоящие афганцы, которым такой стеб не по нраву, могут и поддать хорошенько! Вообще, глумиться над людьми, которым приходиться зарабатывать на хлеб подобным образом (будь они реальные инвалиды или нет) считаю низко и недостойно уважающего себя человека!
Кажется, кто-то забыл, что искусство призвано сеять чистое, доброе и светлое, а не классовую ненависть - уж это точно! короче, зря потраченные деньги, время + стыд за себя и окружающих. Самое неприятное, что пипл, как говорится, схавал за милую душу, ржал над тупым юмором за милую душу. Никакой актерской игры я не увидела, даже, да простят меня поклонники, у САМОГО Хабенского. Неубедительно, пусто, безэмоционально. Балаган из блатных студентиков актерского факультета первого-третьего курса. Это не театр, это полное отрицание театра. Я не хочу видеть на сцене то, что на меня каждый день пытаются вывалить с телевизора (благо, давно не смотрю!), то что я слышу в разговорах тинейджеров и знаю о нашей милиции. Мы все знаем, что наша страна разваливается, что прогнило буквально все. И вот хочешь отдохнуть душой, отвлечься, забыться и тут на тебе!! Снова выливают помои на голову!

И еще. Это, правда, уже не относится к спектаклю, а больше для господина Табакова. Около входа в театр нет ни одной мусорной корзины и, следовательно, все забросано бычками от сигарет. Зрелище отвратительное. Что ж.. для людей, не задумываясь мусорящих на улице и тем более около театра, этот спектакль вполне то, что надо!
И еще очень порадовал буфет без единого ценника, где чашечка кофе стоит 170 рублей. Причем сдачи у них естественно, ути бедненькие, не оказалось, так что за все 190. Господин Табаков, платите, пожалуйста, вашим буфетчикам нормальную зарплату, чтобы они не зарабатывали на посетителях, ведь, как известно, театр начинается с вешалки...

Скорее отзыв, чем рецензия, поскольку с художественной точки зрения наверняка есть ценность и блестящие находки, но это все опишут без меня специалисты-театралы.
Я же поделюсь своим впечатлением.
Спектакль не понравился. Не вызвал никаких эмоций - оставил равнодушной, в нем некому сопереживать, новой идеи нет, ее вообще как-то нет - о чем он? О любви? О несправедливости судьбы? О низменности людской натуры? да ни о чем по большому счету. Именно этого - большого счета - в нем нет, есть отдельные моменты. Но для 3 актов их маловато.
Для объективности: со спектакля зрители толпами не убегали, судя по реакции зала - почти всем понравилось, слышала много восторгов уже после окончания от выходивших.
Смотрела с подругой, ей понравилось. Она встретила давнюю знакомую своей мамы - даму в возрасте, которая смотрит уже третью постановку "Трехгрошовой", и та отозвалась об этой как о лучшей.
Но...мое мнение - вот такое, какое есть, субъективное. Итак. Спектакль какой-то НЕцелостный. Первый акт вызвал недоумение, второй прошел поживее, затем антракт, который тоже часть действа (поэтому сразу предупреждаю - на втором антракте не выходите из зала), на третьем не покидала мысль - когда же это наконец закончится.
Почему так?
Во-первых, честно говоря, я половину не понимала из песенной части, невнятно, музыка заглушает звук голоса, молодые актрисы, играющие подруг главного героя, поют сильными, но очень неприятными голосами, все на одной ноте, хоровое пение звучит как какофония. Я смотрела с Сосновским в роли Питчема - вот ему спасибо! Отсальные очень сложно вопринимались.
Во-вторых, игра актеров. Я очень люблю Хабенского в кино, но что он делает в этом спектакле, для меня осталось загадкой - просто присутствует, никакой искры, никакого заряда, а ведь он главный герой - сам легендарный Мэкки-нож, гроза Лондона и окрестностей, женский магнит, король преступного мира! (надеюсь, что это такая задумка роли режиссером, а на самом деле, он мощный актер не только в кино, но и в театре - скоро пойду на "Гамлета", очень хочу, чтоб это было так). Кравченко (шериф) - показалось, что режиссер очень хотел добавить "голубого цвета", но то ли постеснялся сделать это с таким мужественным актером, то ли не нашел куда еще приткнуть эту линию в мешанине из целлофана и скотча.
В-третьих, для меня использование ненормативной лексики конкретно в этом спектакле показалось совершенно неоправданным (песня в исполнении Марины Голуб - о бабнике - с паузами на нужных местах - а-ля - вставьте нужное слово сами, просто отвратительна).
И в-четвертых, сам прием - носом зрителя в дерьмо - не вызывает у меня отклика, но примененный талантливо он будит сознание, дает пищу для размышлений, рождает порыв в душе, а использованный в этом спектакле - в антракте - оставляет только гадливость, хотя оговорюсь - зал покатывается со смеху, почти тычет пальцами - узнаваемость разномастных побирушек - на 100%, но разве это смешно?????
Заранее извиняюсь перед всеми зрителями, которым понравилось действо.
Но я - не рекомендую.
Год назад я смотрела там же "На всякого мудреца.." с Безруковым (к которому, к слову, относилась довольно предвзято). Спектакль с практически дословным текстом Островского, известным со школьных времен, заставил от смеха рыдать до слез, до боли в животе. Свежий, легкий, искрометный! вот его советую посмотреть всем!

Кирилл Серебренников страстно ненавидит зрителей. Будь его воля, он, очевидно, пошел бы по пути Шушанны из свежих тарантиновских Ублюдков и просто спалил зал со всеми присутствующими. И в этом вся прелесть его "Трехгрошовой оперы". Ненависть делает режиссера неравнодушным и позволяет создать спектакль не для зрителей, а о зрителях. Серебренников мучает: спектакль идет 4 часа с 2-мя антрактами, акустика в театре отвратительная, часть актеров поет как подвыпившие в караоке, пара солисток напротив изводят присутствующих переводя голос в неприятно высокие тональности. К тому же тексты песен переведены заново "под гоблина" с скабрезностями и матом. Серебренников издевается: то предлагает сфотографироваться со звездой (Хабенским), то заставляет зал разучивать текст песни, то вдруг ослепляя балкон (не знаю, что с остальным зрительным залом) светом прожектора в глаза. Добавим к этому обилие несмешных и пошлых шуток, паралоновые ноги Марины Голуб и тот факт, что весь оркестр выступает в майках с портретом Хабенского.
И тем не менее, Серебренников совершил маленькое чудо. Его лютая ненависть к зрителям - он сам признается, что большинство его чувств к согражданам выражает следователь в знаменитом матерном монологе из "Изображая жертву" - позволила вернуть на большую сцену настоящую, жесткую и злую Сатиру. Эта та, которая "Над кем смеетесь? Над собой смеетесь". Та, от которой, вообще говоря, не смешно, а, наоборот, как-то не по себе. Серебренников сделал спектакль, в котором главное действующее лицо - ненавидимый им зал, зрители. Это они (мы?) пришли и смотрят на "оперу нищих" (обращение к залу: "Тут нет настоящих нищих" в спектакле тоже присутствует). Это они (мы?) смеются над глупыми и пошлыми шутками и гогочут на текст "распечатал малолетку" и шутки про "день пограничника". В третьем акте режиссер окончательно развязывает себе руки. Перед началом акта сцену заполняют все виды нищих, вызывающие дикий хохот в зале. Особенную истерику вызывают "инвалиды-афганцы", исполняющие соответствующие песни под гитару. Вот на это стоит посмотреть. Не на "инвалидов" - на реакцию зала. Это даже не сатира, это такое стихотворение "Вам!" Маяковского. Ну а дальше Серебренников сознательно отказывается от брехтовского морализаторства. Зачем, если зал больше всех смешит ищущий жену пенсионер с флажком КПРФ. Видимо поэтому сначала режиссер заставляет Хабенского скомкано и по бумажке прочитать финальный монолог "Мэкки-ножа" (Тот самый про преимущества акции над ломом) - дескать из пьесы не выкинешь, а затем и вовсе устраивает нечто, что лучше не рассказывать, а увидеть своими глазами. Например, и это только маленькая деталь, сцена в точном соответствии с тарантиновскими Ублюдками начнет гореть.
Подарив зрителю в конце deus-ex-mashina и "улетный" проход Хабенского по ковру, Серебренников, говорят, обещает больше для театра не ставить. Надоело.
Видимо подумывает о том, чтобы подавать ананасную воду блядям.

Отличный спектакль - интересный, смелый, спорный. В нем всё - вызов, эпатаж, кураж, откровенность (и даже неприкрытость) и особенная - конечно же, преступная - романтика. Человеческие пороки - обнажены, но все герои - прощены, надежды раздавлены, но все остались живы. Невозможно не рекомендовать к просмотру. Но должна предупредить: спектакль для тех, кто действительно любит театр, принимает его во всех проявлениях. И это действо - не с питающей энергетикой, а - с отрывающей. Как всегда у Серебренникова - ну вот всегда он такой - как будто чего-то отнял... Но браво, маэстро, браво...