Спектакль

Корова

КОРОВА И ЕЕ ТЕНЬ.
Свет исчезает за пододеяльники на прищепках (будто только постирали и развесили сушиться), тень Коровы (тень Ирины Денисовой) начинает двигаться под танго. Пальцы (Указательный и Средний) бегут по голени, взбираются на коленку, добегают до бедра. К ним присоединяются остальные восемь, все вместе они виртуозно натягивают чулки. Несколько изящно-простых акробатических движений, и она надевает бусы, снова эти движения, и она надевает шляпку с вуалью. Срывает пододеяльники, и тень испаряется.
Она не такая женщина, которую в электричке несколько раз называли «корова» про себя, а в час пик – в голос. Да такая женщина и не ездит в электричках, такая приходит на станцию только чтобы броситься под поезд от отчаяния (или от глупости?). Да какая к черту разница, если она только что великолепно танцевала со слегка растерянной от горя страстью! Такую женщину поезд может сбить только потому, что она прикажет ему глазами: «Ну же, давай!». Ослушаться ее невозможно. Слишком женственна у нее пластика. Но вдруг этой мчащийся машине наплевать, стоит кто-то на рельсах или нет? Этого признавать не хочется, да и зачем. «Смерть – это то, что бывает с другими».
Так не будем о смерти. Корова хороша. И когда была притягательно неуклюжей и нервно смешной (в красной беретке), и когда станцевала красоту. Танец перед смертью. В нем она другая, еще бы! Она наверное думала, что ее никто не видит - она за перегородкой, она одна. Или нет. Ее видел только Вася, он мог подсматривать, она могла давать ему подсматривать, и… да, могла и не знать ни о чем. А могла и не знать ни таких движений, не иметь такой шляпы с вуалью – это Вася видел во сне, в мечтаниях. А после этого он со зрителями окончательно в нее влюбляется, и тут… Тудухтудухтудухтудух.

мне кажется, не очень крымовским спектаклям идут длинные монологи, не его это. Получается очень затянуто.
Но как всегда очень порадовали декорации. Паровозик над головам зрителей - это просто прекрасно. Игра с проектором костюмы. И паровоз из стульев и велоколес.

Но очень с галошами не понравилось, с моим размером ноги полспектакля было мученьем до того как их снял. За 800 рэ можно побольше скамеек заранее подготовить для опаздывающих зрителей

Весьма своеобразная трактовка Платонова, но мне понравилось! Некоторые образы были просто потрясающие (например представление верёвки - цепочкой причинно-следственной связи). Это современное искусство. То на которое в любом случае надо сходить хотя бы раз, чтобы составить своё представление о нём.

Когда рецензент не очень понимает, с чего ему стоит начать, он обычно начинает с пересказа сюжета или – как в данном случае – пересказа предыстории (хотя честнее в таких ситуациях вообще ни с чего не начинать, а просто тщательнее подумать). Предыстория такова – 21 октября сего года я посмотрел спектакль Алвиса Херманиса «Соня». Спустя две с половиной недели, когда воспоминания о Соне уже были менее четкими, я посмотрел спектакль Дмитрия Крымова «Корова». А точкой отсчета – больше того, поводом для написания данного текста – стала звучащая в них обоих песня Леонида Утесова «Му-му». Потому я, к слову, и задумался – не мог выбрать, сказать ли сперва о «Соне», о «Корове» или о «Му-му».

Признаюсь – этой песни я ранее не встречал. Тем сильнее был эффект во время спектакля Херманиса – помню, вслушивался в слова «Ты не только съела цветы / В цветах мои ты съела мечты» с нескрываемым изумлением. Позже на «Корове», заслышав знакомые звуки, вздрогнул всем телом, потом же, когда начался текст, перед моими глазами вспыхнула сцена из «Сони» – эта немаленькая женщина с медвежьими жестами и верблюжьей походкой мнет руками замороженную курицу.
Заинтересовавшись темой, я откопал в интернете как саму песню, так и мультик в котором она звучит – это «Старая пластинка», своего рода мультальманах, положенный на музыку Утесова. В мультике влюбленный пес дарит корове букет цветов, корова съедает их, а затем успокаивает обиженного до глубины души ухажера. Совершенно очевидно, что Соню – героиню рассказа Татьяны Толстой, которую вдобавок ко всему играет мужчина – Херманис сопоставляет с коровой, вернее даже не столько сопоставляет, сколько объясняет, что многие могли бы сравнить Соню с коровой, а вот он этого делать не будет, он покажет другую Соню.

Совсем иначе дело обстоит со спектаклем Крымова. Пользуясь случаем, я, конечно же, первым делом сообщу (странно, что это звучит здесь едва ли не в первый раз), что постановки Крымова я готов смотреть бесконечно. Бесподобную «Тарарабумбию» смотрел трижды, любопытнейший «Опус №7» дважды. «Корову» видел впервые. Остался слегка разочарован – но слегка, не больше. Вообще Андрей Платонов (вы ведь все читали в школе его рассказ «Корова»?), на мой взгляд, со скрипом находит себе место на театральных подмостках – экспериментально безжизненная «Река Потудань» Боровского-Женовача в Студии Театрального Искусства и та вызывает немало вопросов. Однако прежде чем обсуждать удачи и неудачи спектакля (если их вообще уместно обсуждать в контексте выбранной темы), хотелось бы ввести читателя в курс дела, иначе много возникает вопросов и нареканий.

Итак, по одну сторону баррикад Крымов ставит текст Платонова про корову. Корову играет прекрасная молодая девушка, милая, стройная, обаятельная и привлекательная. Играет она именно корову, а не переродившуюся, например, в человека животину или ее, скажем, антропоморфную сущность. На актрису надевают веревку, ей на шею ей привязывают колокольчик, а сама она нередко пытается ползать на коленях. Налицо намеренное несоответствие актрисы с доверенной ей ролью – это вызывает улыбку, на что прием и рассчитан.

С другой стороны у нас Херманис и Толстая с рассказом о неуклюжей женщине с чутким и любящим сердцем. Не исключено, что многие из людей, которые могли с ней пересечься в реальной жизни, время от времени вскрикивали бы с улыбкой или раздражением – ну и корова. Одну из сцен Херманис посвящает элегантному и остроумному обыгрыванию этой гипотетической ситуации. Тут, впрочем, интересно другое. Если Соня и корова – подчеркивает режиссер – то добрая, заботливая и чувствительная; может, она и корова – но человек-то хороший. По сюжету в блокадном Ленинграде Соня спасает от голодной смерти надсмеявшуюся над ней знакомую.

У Крымова – корова идеализируется, не больше, не меньше. Становится персонажем какого-то едва ли не полумистического характера – здесь показательна сцена стриптиза и следующего за ним вальса мальчика и коровы. Тень раздевающейся актрисы с обязательными для такой процедуры туфельками, горжетками и ажурными чулками проецируется на экран, установленный в центре зала (таким образом, все подробности завуалированы, никакой нецензурщины), а танец имеет место быть на затянутой клубами белого облакообразного дыма. Корова у Крымова – натура глубоко поэтичная, возвышенная и никак не от мира сего, что и заставляет ее в итоге подобно героине Льва Толстого лечь под поезд.

А теперь вспомним корову, какой ее видели создатели мультфильма «Старая пластинка». По характеру она едва ли не слепок с героини Любови Орловой из «Веселых ребят» – простая деревенская девушка, далекая от всяких интеллигентских ухищрений в форме конфет и букетов, влюбчивая, заводная и бодрая.

Все три сюжета в конечном итоге приходят к тому, что корова – какими бы занятиями она не скрывала свою сущность – на деле идеал самопожертвования и широты душевной. Идеал существа искреннего, лишенного всякого позерства и искусственности. Недаром в русском языке существует термин «священная корова» – некто или нечто, априори недоступное для критики. Русскому человеку странно, что корова – идеал простоты и непосредственности – может быть для кого-то предметом поклонения. Вот это вот удивление и закрепилось в языке пренебрежительно-циничном «священная корова».

Сложно, конечно, сказать, к чему все это. Крымовская «Корова» оставила неразборчивое послевкусие, захотелось покопаться. Воскрешенная в моем сознании песней Утесова «Соня» тоже никак не выбрасывалась из головы. Ну и просмотренная «Старая пластинка» определенно требовала, чтобы широкой публике было о ней рассказано. А уж избавиться от завязшей в зубах песенки – задача, прямо сказать, непростая. Чем все это соединишь? Ответ очевиден – коровой. Му-му-му. Кстати, а вы в детстве «Коровки» кушали? А Буренку из Простоквашино помните? А «Тридцать три коровы» слышали? А «Пластилиновую ворону» смотрели? А «Корову» Есенина наизусть знаете? А в «Быки и коровы» играли?..

Если бывает театр одного актера, то Корова - это спектакль одного режиссера. Происходящее на сцене - это феерия мысли создателя, ее переродившего. Вы скажите - так везде. Не везде. Студентам театрального ВУЗА относительно этого спектакля сказали бы: с ярко выраженной режиссурой: и правда. Дмитрий Крымов сделал из слезливого рассказа яркое впечатление, реализованное не только посредством замечательной игры актеров, чей талант приложил небанально, поразительной пластики и замечательных традиций Нового театра - но и используя достижения века цифрового. В перечень выразительных средств тут попало и проецируемое видео и компьютерная графика и звуковые эффекты. И все это плюсуйте с мастерской игрой в свет и тени, музыкальными номерами акапелла, задорными танцами, яркими цветовыми пятнами и неподражаемым юмором.
Крымов приглашает в увлекательное путешествие - загадку: хотите, проводите параллели; хотите, выдвигайте трактовки; хотите, запоминайте режиссерских ходы; хотите, просто плачьте и смейтесь - по ходу спектакля будет уместно и то и другое.
Если Дмитрий Анатольевич шутит - то "по-умному", если грустит - то над вечными темами, что приятно, потому как пошлость и плоскость пробрались сейчас даже в театр.

Если поход в театр для вас занятие не частое, то Корова - это правильны выбор. Кто знает, может именно с этой умной и доброй постановки начнется ваша театральная жизнь?:)...