Спектакль

Дюймовочка

Перво-наперво нужно сказать, что в Театре марионеток новые стулья. Теперь ребенка не нужно брать на руки, если впереди уселся чей-то папаша, наоборот, займет место перед вами пятилетний малыш — кажется, что сел дядя Степа. Стул — простейший конструктор, раз-два-три — и возникает сидение для ребенка на уровне груди среднего взрослого — теперь взрослым придется елозить на месте, чтобы увидеть подробности действия. Они того стоят. Весь андерсеновский пессимизм из сказки выметен, а интонацией она напоминает мультики по текстам Успенского — с многослойной иронией для разных возрастов. Спектакль начинается с программки — программка «Дюймовочки» сложена дельтапланчиком, и мало у какого взрослого не зачешутся руки проверить, летает она или нет. От самой Дюймовочки ждешь очередной тоскливой вариации на тему Барби, но из кувшинки возникает существо с лицом Лии Ахеджаковой в детстве, и сразу становится ясно, что опасаться нечего.

«А можно я в нее плюну?» — спрашивает Жаба-сын. «Только после свадьбы», — отвечает Жаба-мать.

«Реплики в кукольном театре должны быть не больше двух предложений — дольше кукла не сможет удерживать внимания зрителей, у нее нет мимики и очень скудная пластика», — объясняет мне в антракте режиссер, тридцатипятилетний Эдуард Гайдай.

Дюймовочка — не дебютный его спектакль. До этого был великолепный малобюджетник «Театр Пьеро и Коломбины», где герои материализовывались по мановению рук актеров из обычных платков и запросто извлекали из публики смех и слезы сочувствия. Все дело в том, что Гайдай, в отличие от большинства петербургских режиссеров, понимает: у каждого поступка на сцене должен быть мотив. Дюймовочка Гайдая ищет очень конкретного счастья, попутно постигая относительность этого понятия. Поначалу счастье — это полеты, но приходит зима, и счастьем выглядит крохотная мышиная норка.

Оригинальная трактовка в спектакле тоже налицо: полевая мышь, например, аккуратное брюзжащее создание с носом на полморды — натуральная еврейка из петербургской коммуналки с традициями. Ее рецепт счастья — выйти замуж за богатого, но для Гайдая счастье — та самая слепая любовь, которая одна способна находить в обыденности совершенство. Поэтому когда Дюймовочка падает со спины ласточки на голову королю эльфов, тот объявляет героине с лицом чертенка: «Я бы на вас непременно обиделся, если бы вы не были так красивы».