Опера

Дети Розенталя

Отличная работа! Замечательный сюжет. Очень ровная и качественная музыка. Опера очень русская получилась, несмотря на численный перевес европейских дублей. По поводу музыки еще хотелось сказать, что мастерски стыкуются все разные по замыслу части, а музыкальные номера дублей нигде не сваливаются в стилизацию. Очень любопытное ощущение от музыкального полотна в целом – какое то новое звучание – органичная диффузия музыки 19 и 20 века (может это и есть музыкальное лицо 21 века?). Дети Розенталя – одна из лучших опер ГАБТа по сценографии. Очень красиво, постоянно что-то происходит. Проезд Игрушек на артистах мимического театра – нетленка, достойная театральной хрестоматии. Теперь о небольших минусах: перебор с похоронной стилистикой (жутковато); дублям не надо кривляться – они дети, но не в буквальном же смысле. Генсеки, конечно кульминация – но с точки зрения актуальности – спорно.
И еще о хорошем – кажется, ГАБТ обладает отличным басом. Вадим Лынковский – немного завораживает способностью заполнять собой (голосом) сцену, доминировать на ней. То же впечатление он производит в роли Инквизитора в «Огненном ангеле», но казалось, что это случайность или выигрышность ситуации, теперь с уверенностью можно сказать – это актер, на которого можно ходить независимо от роли.

Сорокина никогда не читала. Он был несколько лет назад на выставке, которую я делала и по двухминутному диалогу (больше глазами), по его хитрым и умным глазам, поняла, что он далеко не дурак. НО при этом желание прочесть, к примеру, «Голубое сало», у меня желания не возникло.
В Большом была приятно удивлена его юмору, стёбу и сюру. И даже сделала сравнительный вывод: что диалог литовского оперного режиссёра с нашим писателем первому очень на пользу! /Как после ухода Горина оказалось, что Захаров абсолютно ничем невыдающийся режиссёр (хотя культурная элита это знала и без того), а просто как Спиваков, Волчек хороший менеджер в среде псевдоинтеллектуалов/.
Больше всего понравился момент, про то, что в Кремле, на Новогоднем карнавале, Сталин клонированным и воскрешённым Чайковскому, Вагнеру, Верди подарил игрушки; а Петруша сокрушается, что Моцарт, которого он боготворил, будет ими играть и плакать по ночам.
Вообще пошла из любопытства, что такое заказной Десятников. И для литовского режиссёра Някрошюса (таким нудным на пару с однотипным Римским-Корсаковым в «граде Китеже»)тандем с Десятниковым- Сорокиным оказался плодотворным и омолаживающем (так как мастеру не мешало бы вспомнить о формах постановки Фокина и не растягивать ненужные сцены до 3-х часового действия в театральной постановке, идущей в 2009 году).
P.S. если Вы не жили в ельцинской России, покрышки и проститутки рядами, сутенёры в трениках и тому подобный антураж вам будет не ясен)

Учитывая предшествующий премьере скандал, устроенный думцами прошлого созыва, "профессионально разбирающимися в искусстве", от оперы зритель ожидал неких откровений. И они были. Их было очень много, ими было заполнено музыкальное и сценическое полотно. Но откровения не того характера пошлости или грязи, которые многие тогда усмотрели, а жесткой исторической правды.
Первое действие в отрыве от второго обсуждать бессмысленно. Някрошус чрезвычайно изобретателен, поклонник театра символов, кажется, он знает о них уже всё. Стремительность первого действия, наполненность смысловыми знаками несколько укачивает и в какой-то момент перестаешь улавливать этот бесконечный поток посылов со сцены. Но как я уже сказал, дослушав до финала, идеи первого действия встают на свои места. Режиссером мастерски проведена грань между откровением и пошлостью. Эту линию на протяжении всей оперы он не переступит ни разу. Пошлости нет ни грамма. Итак.
Центральной декорацией становится огромных размеров радиоприемник, вид его, знакомый по эпохе 30-40х годов, сразу определяет точность временных рамок происходящего. Радио со множеством антенн, часть которых изображена в виде пюпитров, выполняет в действиях то роль родильной лаборатории Розенталя, то пристанище клонов-дублей, то "тошниловку" или общественный туалет. Контекст вполне "читабелен": одурачивание советской идеологией населения льется через радио. Спомощью этого инструмента СМИ люди становятся "детьми" единого отца нашего - вождя Сталина, порожденными идеологическим дурманом , в итоге, совсем не людьми , а клонами-зомби без способности мыслить, любить, сострадать, в конце 80-х, имя которым дано -"совки".
Повторю, что постановка крайне наполнена смысловой нагрузкой, сценография очень разнообразна, порой до тошноты. Возможно потому музыкальная составляющая ушла на второй план, а может просто прекрасно гармонировала с происходящим благодаря однозначно талантливой тройке - композитор, либреттист, режисер.
Музыкальная тема, вообще, вроде как говорит о другом, о некой сказке, по фабуле которой, самовлюбленный ученый жаждет воскресить гениев прошлого, в тайне от власти. У него это получается: дубли живут, но как-то совсем как в болоте, грустя, скучая, ничего не рождая, такими себе вполне огурцами. Волею ученого, гении оказываются в условиях советского режима. Но дубли по своей физиологической природе, "клонами" советской страны так и не ставшие.
Почему именно композиторы? Полагаю, только потому, что речь идет о музыкальном театре. Музыкальные темы ясны, порой искуссно выверены. Но в данном случае сама музыка не была определяющей и, в первую очередь, для режисера.

Показательны телевизоры встроенные в детские коляски, речи съездов и правителей льются в уши с пеленок.

Второе действие ознаменовало столкновение композиторов с реальным социумом периода смерти союза. Наши герои на площади трех вокзалов. По своему социальному составу место представляет собой срез общества или того, что от него осталось. Порожденные "совком", оставшиеся без своего "дома" люди в природе своей остались всё теми же заложниками рабского сознания и лжи. Любовная сцена Тани и Моцарта решена очень скромно и по-театральному красиво, музыка любовной трагедии относит нас к Верди. Дуэт отгораживается двумя крышками от некогда бывших роялей. Но старые знакомые, коллеги Тани - проститутки всё равно проникают к этой паре , на островок чистоты и уединения. Падшие дамы держат в руках антенны с того самого "радио", которое теперь стало вроде дома, в нем обосновались жители вокзала.Подслушанные ими фразы дуэта "любви" Тани и Моцарта разлетаются опошленными со скоростью радиоволн. Аллегория более чем провокативная: толпа проституток - журналисты.
С этого момента спектакль становится очень захватывающим, насыщенным. Образы, совсем неясные, с первого действия, здесь находят свой ответ. Паззл становится картиной.
Сутенер Кела угрожает Тане (у Тани очень крепкое сопрано, кстати), ей пора выходить на работу, Верди отдает ему золотой медальон и он удаляется. Но чувство гадкой мести заставляет его вернуться. Мусоргский просит водки, водку приносит очень уж знакомый персонаж. Да это же товарищ Сталин, знакомый по первому действию. Тогда он проходил мимо вспоминающих новогоднюю елку в Кремле дублей. Седой, абсолютно серый, согласно исторической справке, почти незаметный и безмолвный.
Водка отравлена, из рук вождя этот яд разливается по стаканам.
Слов не хватит, чтобы описать свои впечатления от этих финальных сцен. Заявка со сцены очень жесткая и ясная, правдивая до оскомины, до тошноты. В одном плевке так называемому современному обществу, и в том числе в зрительный зал, собрана вся желчь исторической правды, которую это общество знать не хочет, выдумывая себе мифологемы и живя мифами и ложью.
Советский Союз мертв, но перебитые, с дырами, плафоны "сталинских" круглых ламп (такие можно и сегодня встретить на центральных станциях метро) продолжают гореть светом, все, все до единой...
В финале все части мозаики собираются и глазам предстает концепция задумки режиссера. Моцарт единственный остается жить, мальчик передает ему флейту, но играть Моцарт не может и возвращает ее мальчику, тот обратно.. Оркестр молчит - музыки больше нет, партитура окончена, тишина. А Моцарт так и останется на сцене с бесконечным движением флейты в воздухе. Последний звук спектакля - аплодисменты зала. Занавес закрыт.
Становится страшно, привкус чего-то неприятного останется и после выхода из театра.
Современный музыкальный театр эпохи постмодернизма однозначно показал, что опера не умерла и не умирает. Теперь она несет в себе общественно-политическую заявку посредством всё той же вокальной музыки, продолжая и по сей день занимать тем самым одни из высот искусства.