Спектакль

Скользящая Люче

Положение не из легких. Мое восприятие этого спектакля оказалось диаметрально противоположным оценке, высказанной в отношении его ведущей этой рубрики Еленой Ковальской, являющейся в данном случае моим работодателем. Да, впрочем, не одной ей, надо заметить, он пришелся по душе. Перед показом, прошедшим в Центре-музее В.Высоцкого в атмосфере повышенного ажиотажа, среди публики, до отказа забившей небольшое фойе, выделялась колоритная фигура критика X, барражировавшего в толпе с целью создания общественного мнения. «Ты знаешь, куда ты пришел? — со значением произнес он. — Это же лучший спектакль сезона».

Не успел расспросить, чем же его так подкупила «Скользящая Люче», работа подчеркнуто скромная как по мысли, так и по воплощению. Пьеса литовского драматурга с романтическим именем Лаура-Синтия Черняускайте являет собой малоизобретательное повторение задов новой европейской драмы с ее повышенным вниманием к вопросам гендера, психоанализа и экзистенциальной тоски современного человека. Если герои несчастливы по жизни, так это исключительно по причине перенесенных в детстве психологических травм. Парализованный отец (Николай Шатохин) ходит в постели под себя, в то время как мать (Ольга Лапшина) напропалую изменяет ему с соседом. Надо ли говорить, что у их сына Феликса (Владимир Панков) катастрофически не заладятся ни возвышенные отношения с любимой по имени Люче, ни случайный секс с женщиной из супермаркета. Но все бы даже ничего, если бы не тема моря, обильным сиропом сдобрившая этот достаточно жесткий литовский коржик. Действующие лица всю дорогу вспоминают о поездке туда, как о самом прекрасном, что случилось на их веку, и все мечтают об этих балтийских пляжах, и в финале, конечно же, обретают свою мечту — то ли наяву, то ли в предсмертных грезах, что, в принципе, не суть важно. Все мы, несомненно, несем моральную ответственность за то, что произошло в ХХ веке с Литвой, и испытываем по этому поводу комплекс вины, но, право слово, изживать его можно иными способами, нежели тот, который избрали Владимир Скворцов (Обломов из спектакля «Облом off», выступивший на этот раз режиссером) и его товарищи — талантливые и правильные люди, с уверенным достоинством определяющие сегодняшнее лицо Центра драматургии и режиссуры. Лицо куда более симпатичное, чем смутный облик Люче, которая как ускользнула куда-то (за границу?) в самом начале спектакля, так и появилась уже перед самым финалом, ничего толком не разъяснив, не дав ответов на целую массу возникших по ходу дела вопросов. Отдуваться за нее пришлось ее незадачливому мужу Феликсу. Сцену на катке, куда герой Владимира Панкова приходит, дойдя почти до крайней степени пароксизма своего отчаяния, можно занести в безусловный актив как режиссеру Скворцову, так и хореографу Екатерине Кисловой. Панков скользит и падает. Веселый настрой публики, состоящей в значительной своей части из преданных поклонников Центра, доходит в этот момент до наивысшей своей точки. Заливистее всех хохочет в последнем ряду малолетняя девочка. Вдохновленная, она никак не может успокоиться, хотя действие скоро приобретает совсем иной оборот. «Это уже не смешно», — шепчет ей мать. Право, на свете есть довольно много пьес (в том числе и новых европейских), где детям не приходится разъяснять, что смешно, а что — не очень.