«Ночь нежна» - для Фитцджеральда роман автобиографический, мучительный, нервный, исповедальный, искренний до интимности. Поэтому я очень боялась, что Проханов надругается над ним так же грубо, как и над «Камерой обскурой» Набокова. Однако этого не произошло: сложная, во многих местах тяжёлая история пересказана лёгкими, но точными штрихами, с кинематографической условностью перемешивая эпизоды в пространстве и времени, открывая причины позже следствий. Здесь всё строится, если хрупкость бытия в фитцджеральдовской прозе можно назвать строением, на сексе, табу и смелом, почти отчаянном опровержении всех запретов. Это так по-прохановски – оправдать любую страсть самим фактом её жизнеутверждающего существования! Секс первый: вдовец, сблизившийся с собственной дочерью настолько, что стал её первым любовником – и первой потерей, которую не вынесла юная психика и наградила девушку шизофренией (приступами оной страдала супруга Фитцджеральда). Секс второй: успешный врач-психиатр Роберт, изо всех сил открещивающийся от женитьбы на богатой пациентке, не устоял перед её чарами – и неизбежно связал с ней свою жизнь. Секс третий: за долгие годы Роберт не смог забыть встреченную на Ривьере молодую актрису, когда-то изо всех сил сбежавший от её любви, но вернувшийся – и разрушивший брак, который, как выяснилось, значил для него гораздо больше, чем он предполагал. Фитцджеральд закончил бы на сексе четвёртом: выздоровевшая Николь нашла замену изменнику-мужу… но не таков Проханов. Он даёт своей героине исцеление от соблазна только старым добрым уайльдовским методом – поддаться ему. Спивающийся в одиночестве отец не умрёт, а сбежит, и дочь бросится прочь со сцены – без сомнения, к нему, к единственной любви, которой она так долго была лишена. Дожидавшийся счастливого момента брутальный наёмник, влюблённый в жену и пациентку своего друга, останется с носом, а сам доктор… сойдёт с ума. В финальной мизансцене он будет читать сбивчивый монолог о неистребимости инцеста, как болезненно-патологический ответ всем возвышенно-пафосным лирическим высказываниям о «чистой» любви. Волна тёмной, опасной, непредсказуемой чувственности всё выше поднимается со сцены, чтобы обрушиться на зал – эмоционально напряжённой актёрской игрой на натянутых нервах, прекрасно подобранной музыкой, бьющими по глазам вспышками света, хлопками выстрелов, пугающим натурализмом криков и изломанной пластики. Искренность актёров – определяющий фактор из всех: они проживают жизни своих персонажей так, что видны все внутренние перемены, происходящие в них, открытия и свершения, вызванные в них требовательным голосом плоти, заглушающим голос разума. Харизматичен Дик (Виноградов), из обаятельного увальня вырастающий в уверенного и пылкого сердцееда, впечатляет Николь (Анна Терехова), на глазах превращающаяся из хрупкого, наивного создания, мотылька, обжёгшегося у свечи, в роковую красавицу, способную привлекать и отталкивать, уже не гибнуть, а губить. И уже неважен её выбор – очевидно, что она обречена страдать, как растение, надломленное у корня, выросшее не таким, как все прочие. Её страданиями Фитцджеральд, а потом Проханов вырисовали росчерк декаданса поверх декораций гламурного курорта, где, как напоминает анонс в программке, «царит атмосфера лёгкого флирта» - на него, любимого, и шёл зритель, не готовый к психологическим метаниям и бежавший из зала, как от чумы. Чтобы не знать, что помимо флирта существует любовь. Порочная, грязная – настоящая.
08.07.2010
Комментировать рецензию
Театр Луны, безусловно, хорош тем, что у него есть свое лицо. Его спектакли настолько яркие и оригинальные, что после каждого представления я иду искать информацию о его героях или перечитывать книгу, по которой оно поставлено. Так случилось и со спектаклем "Ночь нежна". Я быстро вспомнила, что давно не брала в руки эту книгу и, вернувшись домой, нашла ее на полке.
Итак, в 1920-х годы на Французской Ривьере встречаются несколько американцев: психиатр Дик Дайвер с женой Николь, юная кино-звездочка Розмэри Хойт и Томми Барбан. Джаз, море, теплая южная ночь. И вот образуется любовный четырехугольник. Все запутывается. Как разобраться: ты действительно любишь человека или это просто ночь так нежна. Дело осложняется еще тем, что у Дайверов есть своя тайна: Николь больна. Собственно, раньше она была пациенткой Дика...
На мой взгляд, в спектакле все женские роли исключительно хороши. И хрупкая странная Николь (Е. Евчина), и отважная юная Розмэри (Е. Захарова), и взбалмошная миссис Маккиско. Но вот что касается мужских ролей, то практически все они мне не понравились. За одним исключением: Сергей Антонов в роли Дерве Уоррена великолепен. Вот тут просто попадание в десятку: лаконичный, четкий образ дельца с разбитым сердцем.
Но три других персонажа (Дик Дайвер, Томми Барбан, Эльберт Маккиско) представлены скорее в комическом ракурсе, что сильно снижает патетику спектакля. Такая трактовка нарушает целостность пьесы. Да, все трое - отличные актеры. Они могут играть и так, и сяк и вверх ногами тоже. Но я пришла в театр, чтобы погрузиться в мир Фицджеральда, а не для того, чтобы смотреть как актер Щеголев изображает врача Драйвера, который изображает психа. Я пришла в театр, балаган с гримасами тут не нужен. Вот странно: все дамы показаны исключительно адекватно, тут все в меру и без гипербол. Но трое мужчин - скорее клоуны чем обычные люди. И это сильно мешает восприятию спектакля.
Костюмы стилизованы под 1920-е и выглядят уместно. Декорации... декораций практически нет. С потолка свисают длинные полосы легкой материи, которые должны, видимо, создать у зрителей впечатления легкого ветра на французском юге. Проблема в том, что эти пере-бинты сильно мешают смотреть спектакль. Господа, я радио-пьесу могу и дома послушать. В театр я хожу на актеров СМОТРЕТЬ.
Вывод: спектакль оригинален и достаточно хорош, но до пятерки не дотягивает никак. Ставлю четыре.
«Наши дни, похоже, прекрасней ваших ночей»
Спектакль в театре был поставлен по роману Скотта Фицджеральда «Ночь нежна».
И вот что можно сказать по поводу этой изысканной и в меру печальной истории.
Где, как говорится, мы сейчас, и где были герои романа – это не то чтоб две разницы, этот пропасть, которую в постановке еще и углубили, если это возможно.
Смотрим в книгу и видим как наяву:
«В чу́дном месте на берегу Французской Ривьеры, примерно на полпути между Марселем и итальянской границей, стоит горделивое, розового цвета здание отеля. Пальмы почтительно заслоняют от зноя его фасад, перед которым ослепительно сверкает на солнце короткая полоска пляжа»
Здесь автор любезно всех нас, читателей, комфортно размещает в розово-оранжевые Канны, потом в Швейцарию..Эту иллюзию было б классно сопережить и в рамках театральной условности. Почему нет. Этот мир - страшно далек и недосягаем, и стал еще недоступнее ныне.
Смотрим на сцену – здесь царит условный Геленджик, он сразу открывается грустному взгляду театрального зрителя, которому, ясен перец, уже не суждено обрести ни роскоши, ни гламура.
А лишь унылый вид, убогую картинку. Впрочем, расстраиваться не следует. Ибо актеры могут оказаться способны переключить внимание на себя, свое тело и душу. Кроме того, автор романа не сильно возражал против русского духа.
«Русский дух был особенно силен на побережье — всюду попадались русские книжные магазины, русские бакалейные лавки, сейчас, правда, заколоченные»
Итак, актеры
Евгения Евчина – Николь, достоверная.
«прямая, собранная, на прелестном лице ни тени улыбки, глаза бесстрашно и зорко устремлены в пустоту»
«прямая, собранная, на прелестном лице ни тени улыбки, глаза бесстрашно и зорко устремлены в пустоту»
Волей режиссера в Николь раскрыта, в основном, психотическая часть сущности.
«Чувствуя приятную истому после розового вина, которое подавалось к завтраку, Николь Дайвер вышла в свой сад, разбитый на горном склоне»
В реальности спектакля Николь не находится в приятной истоме, а в основном, испарине от трагического состояния своей души и биографии. Нужно изобразить ненужную жену, по типу жены Рочестера сэра из Джейн Эйр, только ту заперли на чердаке в замке рвать и метать, а Николь делает па и фигуры в одиноком танце и в красном платье, не давая мужу расслабиться в курортной обстановке.
Так что актриса Евгения Евчина – все же скорей интересная, чем нет.
Вероника Лысакова – Розмари Хейт
Хорошая Розмари получилась, точно из книжки, глупая и поверхностная, милая и молодая.
Звезда фильм «Папина дочка». И тут, если знаешь сюжет, оценишь связь. Маму убрали из спектакля, хотя в романе это полноценная фигура
«Она не баловала дочь и этим сумела закалить ее характер, но в то же время не щадила себя, пестуя ее заботливо и любовно, и этим воспитала в ней идеализм, уже давший свои плоды: Розмэри боготворила мать и на все смотрела ее глазами. А потому, при всей своей детской непосредственности, она была защищена двойной броней, материнской и собственной, вполне по-взрослому чураясь всякой фальши, пошлости и дешевки»
Вероника Лысакова – чистая Оксана гоголевская, особенно в ярко-желтом платье-абажуре. Вот Оксана прилегла на гальке поселка Архипо-Осиповки, в ожидании не то чтоб черевичек, но мужского внимания и поклонения. 17 лет – не 35, надежда есть.
И в меру пожилые поклонники являются Оксане-Розмари, и завертелась курортная история. Скучная довольно-таки.
В ней участвует Максим Щеголев – главная роль, Дик Драйвер, в зале раздаются аплодисменты. Отмечаем про себя – это любимец публики, внимательней следим. Но сколько ни напрягались, все одно – скукотища, психиатры бывают и поинтереснее. В спектакле Дайвер и его друг Том выскочили в плавках и полотенце на бедрах, предъявив явственно, что фитнесс и спорт в их жизнях актерских не главное. Хорошо, давайте нам другое. В романе например Дик Драйвер появлялся в «черных кружевных панталонах». Персонаж поигривее и посмелее, очевидно. А то непонятно, на что юной деве Розмари сдался это мужик. Вот если б он в черных кружевах вышел – понятнее б было.
«Я влюблена в вас и в Николь. Это мой секрет — я даже ни с кем не могу говорить про вас, не хочу, чтобы еще кто-нибудь знал, какой вы замечательный. Нет, правда, правда, я вас люблю — вас обоих»
Вот так интереснее и понятней, к чему все это, правда же?
В общем, по части актерской игры и интересных персонажей – здесь были персонажи, и это Сергей Антонов как Эльберт Макксико, и Сергей Варчук как Дерве Уоррен – роковой отец.
«Уоррен оказался на редкость красивым господином лет сорока или даже меньше. Безупречный образец американской породы — высокий, широкоплечий, статный, «un homme tres chic».
Сергей Варчук – не высокий, но в остальном – именно такой, как Фитцджеральд описал.
В спектакле задействованы, и выделены, и вполне звучат цитаты из романа, в этом я вижу некий режиссерский почерк, который, несмотря ни на что, тонет в безвкусности, пошлости и старомодности действия на сцене
- Вам всего лишь кажется, что я такой нежный, а на самом деле, это ночь... Ночь нежна!
Пишу эту рецензию спустя 2 недели после спекталя, когда все бурные эмоции уже улеглись, а внутри осталось только горьковатое послевкусие мыслей. Все мы немного безумцы: разница лишь в том, что кому-то из нас уже поставлен диагноз, а кому-то нет.Посетив этот спектакль, дядюшка Фрейд бы лопнул от зависти. Удивительная палитра психологических отклонений находит отображение в сфере сексуальной жизни героев.Без похоти и пошлости - только человеческая психология. И безумство... И, конечно, любовь...