Спектакль

Я сижу на берегу

После спектаклей Романа Кагановича зрителей в зале натурально трясёт. Никого и никогда еще увиденное не оставило равнодушным. В кулуарах эмоции плещут через край и не хватает слов, чтобы выразить происходящее внутри. Мало того, что режиссер поднимает неудобные темы, от которых хочется спрятать голову в песок (чтобы развидеть то, что только что увидел), так еще и обыгрывает он всё это настолько противоречиво, что аж тошнит. Всё тело болит от напряжения во время просмотра его постановок, хочется каждую секунду выкрикнуть: "Остановите самолёт - я слезу".

И в этот момент хорошо бы себе задать вопрос: "Почему у меня такая реакция? Что меня так сильно злит? " Это слишком жестко и безапелляционно показано? Или просто я не хочу знать, что есть другая сторона жизни, и вообще я не хочу думать о том, что не всем в этом мире повезло (как мне) родиться среди розовых пони?

Если помните...По окончании ВОВ по приказу Сталина инвалидов ссылали на Валаам и на Соловки (наша неудобная правда), чтобы безрукие и безногие герои не портили своим видом праздник победы над фашизмом. Если вдуматься, то подобные действия с нашей стороны в отношении соотечественников, которые грудью вставали за Родину-мать, - это и есть фашизм, настоящий фашизм, такой же, как у нацистов.

Сегодня 2021 год. ВРОДЕ прошло 75 лет, и мы ВРОДЕ живем в демократической стране и всеобъемлющей толерантности, а изуверства почему - то никак не заканчиваются, и по сей день фашизм продолжается в нашей стране. Теперь он, правда, прикрывается под маской любви и сострадания и обитает: в неврологических диспансерах, в детских домах, в домах престарелых, в тюрьмах. Всё это, как и раньше, происходит за закрытыми дверьми, и создается ложное ощущение у населения, что ничего этого нет, что все самое страшное осталось в далеком прошлом, в едва забытом Советском Союзе.

Мы как бы всем говорим: "Посмотрите, цивилизованный мир, мы хорошо живем: у нас есть гаджеты, мы модно одеваемся, давно сняли со стен ковры и ездим на иномарках, говорим на нескольких иностранных языках, медведей выгнали в лес. Россия - это уже почти что Европа", а потом случайно приходим на спектакль "Я сижу на берегу", и шоры с глаз падают, вся горькая правда обнажается во всей красе. Не Европа мы, совсем не Европа, хоть и живем в европейском городе.

Пандемия, кстати, сделала с нами то же самое. Она показала, что в России всё не так радостно, как показывают на федеральных каналах. Коек и врачей катастрофически не хватает, руководство страны принимает алогичные решения, доверия у людей к власти нет, народ озлоблен до предела, а быть дома 24 на 7 со своими родными и близкими на протяжении несколько месяцев подряд не так уж счастливо и радостно, как всем казалось, а в случае с детьми-инвалидами их мамы прикованы к дому и к ним самим на протяжении десяткоа лет. Но мамы выбрали своих детей, а не себя, и поэтому их сыновья и дочери не заперты как преступники в домах смерти.

К слову сказать, Россия, Белоруссия и Украина - единственные страны, в которых все еще есть детские дома, потому что это большой бизнес, второй после наркотиков. Весь цивилизованный мир уже давно от этого отказался: дома закрылись, а дети отданы в семьи. Мы от этого не откажемся, по-моему, никогда, пока у власти стоят те, для кого деньги важнее людей.

Спектакль "Я сижу на берегу" Романа Кагановича - это инсценировка драматурга Марии Огневой двух автобиографических романов («Белое на черном» и «Я сижу на берегу» ) российского писателя и журналиста испанского происхождения Рубена Давида Гонсалеса Гальего, с рождения страдавшего церебральным параличом и скитавшегося по специальным интернатам, у которого, как позже напишут в прессе, "на беду полностью сохранился интеллект". Жестокая постановка. Такая же жестокая, как и история самого Рубена Гонсалеса. Такая же жестокая, как и жизни у всех тех, кто не подходит под определение "нормальный".

Сцена оформлена в виде цирковой арены, где ограда выложена больничной плиткой. На сцене злой усатый дрессировщик, в обтягивающем костюме из мышц с кровью. В руках - плетка, в качестве животных - больные дети (физически или умственно отсталые). Происходящее на сцене напоминает " Кошмары на улице Вязов", и самое ужасное, что это не фильм, который можно выключить или просто не смотреть, а современные реалии ДОМОВ в нашей стране.

Протоколы, по которым сотрудники работают в психоневрологических диспансерах, не менялись с советских времен. Пособие по уходу за ребенком-инвалидом на сегодняшний день составляет 1200 рублей в месяц. В Петербурге 18 000 инвалидов. В интернатах России - 160 000 человек -инвалидов.

В спектакле также представлены фрагменты из интервью с людьми, столкнувшихся с понятием "инвалидность" в нашей системе и с ее псевдогуманизмом. И это страшно. Очень и очень страшно. И кто из нас тогда болен? Они "больные" или мы "нормальные"?

На мой взгляд, самое важное происходит не столько в спектакле, сколько после спектакля, когда случается диалог между зрителями, актерами и модератором. Маски сбрасываются, и происходит столкновение взглядов, интересов, чувств. Когда мы через силу (через театральное высказывание) начинаем говорить ОБ ЭТОМ, видеть и слышать друг друга. Ведь по сути своей мы все люди, даже если одеты в разные тела.

PS Все еще считаю важным присутствие психотерапевта (ов) на спектаклях Романа Кагановича.