Фильм

Остров сокровищ

Пока весь мир прильнул к экранам, чтобы узнать, как капитан Флинт в исполнении Тоби Стивенса награбил свои сокровища и превратился в демона из детских сказок (в пятой серии второго сезона создатели «Чёрных парусов» так усложнили образ грозного пирата, что сериал начал захлёбываться в настоящей драматургии) есть масса способов узнать, чем эта история закончилась. К счастью, экранизаций «Острова сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона ни чуть не меньше, чем, допустим, «Трёх мушкетёров» Александра Дюма-отца. Однако, пожалуй, один из самых нетривиальных: это поход в кино на спектакль Королевского Национального театра, который демонстрируется на больших экранах в рамках National Theatre Live.

Этой постановки есть чем удивить зрителя. Во-первых, это деконструкция, в которой Джим Хокинс превратился в девочку (её играет Пэтси Фэрран). Приём этот не то, чтобы новый: похожий трюк с гендерной сменой полномочий провернул ещё Владимир Вайншток в советской экранизации «Острова сокровищ» 1937 года, только юнгу Хокинса там всё-таки зовут не Джим, а Дженни). Однако драматургу Брайони Лавери этого, очевидно, показалось, мало, так что она в женщину превратила доктора Ливси (Александра Майер), некоторых пиратов и слуг сквайера Трелони (Ник Флетчер). Наверняка она слышала старую поговорку «женщина на корабле — к беде», но у неё старые счёты с романом Стивенсона. В детстве, зачитываясь им, она сожалела, что из женских персонажей там наличествует только мать Хокинса, поэтому, когда ей представился случать переписать «Остров», Лавери решила не ограничивать себя ни в чем.

Во-вторых, спектакль — это смесь драмы, комедии и мюзикла. Причём, в равных пропорциях. От такой эклектики жанров начинает даже немного укачивать, однако эту некоторую сумбурность крайне удачно нивелируют возможности сцены Королевского Национального театра. Наблюдать за тем, как трактир «Адмирал Бенбоу» превращается в шхуну «Испаньола», а та в свою очередь в болота, форт и пещеры острова сокровищ можно только затаив дыхание. Спектакль — настоящий театральный блокбастер, от возможностей которого голова начинает идти кругом.

В свою очередь, появление ряда новых персонажей (главным образом — комических) оживляет и пьесу, и постановку, однако фокус всё равно остаётся сосредоточен на героях старых: в частности, на Хокинсе и Долговязом Джоне Сильвере (Артур Дарвилл; сериал «Доктор Кто»).

В своём каноническом воплощение — это, конечно же, история про юношу, который обретает отца. Каким бы сто раз амбивалентным не был Сильвер, он, как правило, приходит к Джиму на помощь (в кинематографе история их отношений довольно подробно раскрыта в фильме «Длинный Джон Сильвер» (1954), сериале «Возвращение на остров сокровищ» (1986) и в других работах). В спектакле же — в том числе из-за гендерной рокировки — она больше напоминает рассказ про Лолиту и Гумберта: в какой-то момент Долговязый Джон даже целует Хокинс (язык по-прежнему не поворачивается называть её Джимом). Однако в этом месте Лавери и режиссёр спектакля Полли Финдли совершают полицейский разворот и превращают Сильвера в, как говорили у Гоголя, естественнейшую скотину. Так Хокинс не обретает ни отца, ни возлюбленного. А вернувшись после опасных странствий домой, к бабушке, говорит, мол, долой эти приключения.

Понятно, что финал книжки Стивенсона можно трактовать по-разному (как и саму книжку, отсюда столько интерпретаций и деконструкций; есть даже спин-офф в духе «Лучше звоните Солу» — «Приключения Бена Ганна»), однако, не смотря на всё это, наиболее точно смысл концовки, кажется, сформулировал всё-таки герой Сергея Астахова в недооценённом русском боевике «Непобедимый»: «Мальчик знакомится с одиноким морским волком и думает: вот он образец его мужественности. А потом понимает, что его кумир — коварный злодей. Но уже поздно. Мальчик взрослеет, становится добропорядочным обывателем, но по ночам ему снится вовсе не чаепитие на лужайке и в кругу семьи, а злое и коварное братство пиратов. И крик попугая: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!». И мы понимаем, что мальчик уже никогда не будет, таким как прежде».

Возможно, всё дело в том, что по Брайони Лавери у мальчиков и девочек разный посттравматический синдром от приключений.