Фильм

Обед нагишом

Пожалуй, нет ничего совершенно удивительного в том, что Дэвид Кроненберг в 1991 году решил экранизировать Уильяма Берроуза, взяв за основу не только его самый скандальный роман «Голый завтрак», но и многие другие его произведения, не погнушавшись даже эдакой экстраполяции биографии самого писателя, для которого безнарративность стала базальтернативностью, а маргинализация образа жизни её главным смыслом. Галлюцинаторная природа творений Берроуза весьма точно зарифмовалась с мрачными кинематографическими сновидениями Дэвида Кроненберга, расщеплявшего homo novus на мелкие ошметки плоти, да и нонконформизм обеих был более чем очевиден и не всегда всем удобен. «Обед нагишом» Кроненберга принципиально кажется чуть ли не самым радикальным творением канадского смутьяна, вобрав в своей алогичной, асимметричной и аморальной палитре все то, что делает его кинослог объективно авторским: педалирование перверсивной сексуальности, сны разума, регрессивность науки и поиск человеческого в человеке, падающего с катастрофической неизбежностью ниц.

Тем примечательнее, что «Обед нагишом» это не совсем антиутопия, точнее совсем не антиутопия, несмотря на проскальзывающую по касательной тему контроля сознания. Редуцируя глубоко наркозависимый образ писателя Билла Ли, альтер эго самого Берроуза в период его танжерского dance macabre, Кроненберг продуцирует на плёнку механизм сознательного выхода за пределы вымысла, пытаясь в том числе понять что есть в глобальном смысле творчество, рожденное в муках тотальной ломки и отходняка.

Это уход от обратного в кафкианском изначальном понимании, которое обильно присутствовало и в оригинальном произведении Берроуза: у Кроненберга ранее человек становился мухой, мутировавший организм отторгал из себя малозначительный гуманизм так же, как у Кафки Грегор Замза сам становится ментально насекомым; в «Обеде нагишом» уже насекомые обрастают гоминоидными чертами, заменяя не только людей, но и те вещи в жизни Билла Ли, новой вариации Замзы в пространстве человеческого дна, что делали его жизнь осмысленнее. Живые пишущие машинки с ярко выраженной заднеприводной сексуальностью, жуткие посланники Интерзоны, вторгающиеся в нашу реальность, наркотики, боль, абсурдность — по Кроненбергу, любое творчество предстает нечеловечески кошмарным, разрушающим в конце концов и плоть, и дух самого демиурга, прикоснувшегося самовольно к силам иноприродного, практически лавкрафтианского характера. Предоставляя множественные возможности для интертекстуального прочтения, Кроненберг полностью от нарратива не отказывается, увязывая в единый пласт деструктивную сущность вдохновения и невозможность избавиться от аддикции как таковой, ибо аддикция и есть это самое вдохновение. Логос режиссёр заменяет макабрическими визуальными решениями, претворяя литературный процесс в нечто противоестественное, повторяя, но в своей манере, мотивы творческих исканий Юхана Борга из «Часа волка» Бергмана, но только творец от Кроненберга идёт большей дорогой саморазрушения, вымощенной жёлтым кирпичом.

Эскапизм же доведен режиссером до состояния невыразимости по ту сторону привычного восприятия. Снова после «Связанных насмерть» в творчестве канадца возникает тема дуализма, но на сей раз решенная с привкусом Берроуза. Интерзона — не Ад, но близко к этому, кривое отражение ещё более кривой и уродливой прозы внекадрового бытия, и личностный распад Уильяма Ли, начавшийся по ту сторону иглы, завершается в танжерском междумирье, населенном омерзительно склизкими насекомыми, сношающими людей во всех немыслимых позах зю, переменчивыми доппельгангерами и гермафродитами. Тем паче, что сам Ли саморазоблачается на фоне этой удушливой кошмарности, меняя ориентацию на более радужную и радушную. Интерзона на поверку оказывается и зоной постмодернизма, где внутренне свободный художник волен творить все что ему заблагорассудится; в Билле Ли воплощается множественное триединство — он сам как часть авторского чужого вымысла, он сам автор новой реальности, он ничто и в то же время Ли как собственно герой и отождествление Берроуза и Кроненберга. В этих условиях возможности интертекста становятся узконаправленными, что в реальности и показал сам Кроненберг, после «Экзистенции», взрыхленной на почве снаффа восьмидесятнического «Видеодрома» не сумевший снять ничего нового, без предрешенности некоторых иллюзий и аллюзий.

Яркая и сочная на символы и визуальные образы экранизация знаменитым режиссером знаменитой книги знаменитого писателя, в которой весьма сбивчиво и невнятно поведана история экстерминатора Билла Ли (Питер Уэллер), который внезапно обнаруживает, что ядом, которым он травит обычно насекомых, его жена воспользовалась в совершенно противоположных целях. Но поверить в подобное сложно, особенно, когда перестаешь видеть грань между реальностью и галлюцинациями, вызванными ядом, который попадает в кровь Билла. Тот начинает считать себя секретным агентом тараканьей разведки, представители которой – огромные тараканы – периодически дают ему самые жестокие задания, выполнив которые Билл отправляется в Интерзону писать отчет, используя вместо печатных машинок – громадных жуков, которые все еще отдают ему приказы, которые приводят его к главе наркомафии и двойнику собственной жены, с которым он убегает по направлению к границе Аннексии. Необычный фильм, требующий от зрителя необычного состояния в силу того, что необычный режиссер снял необычный фильм по необычной книге необычного писателя.

Сложно назвать «Обед нагишом» обычной экранизацией необычной книги, написанной Вильямом Берроузом, которая называлась точно так же на родном языке для Кроненберга и Берроуза, но для жителей страны Лермонтова и Блока была переведена, как «Голый завтрак» (фильм подобной чести не удостоился). Кроненберг, все-таки, пошел в своем фильме несколько дальше и шире, чем то позволял собой текст оригинальной книги, зацепив заодно и несколько других произведений писателя. Впрочем, представить себе «обычную экранизацию» этого в некотором смысле важного произведения искусства, столь же сложное занятие, как и ее поставить. Все-таки большая часть содержательной составляющей «Голого завтрака» лежит даже не между строк, а в голове Берроуза. В результате, зритель на экране видит продукт смеси творчества самого Кроненберга и писателя Берроуза. Кинорежиссер еще раз так поступит позже, когда будет снимать фильм по Балларду.

«Обед нагишом» разительно отличается от всего, что снимал Кроненберг в те годы. Нарративная структура фильма не требует последовательного повествования и не предлагает его, ибо в центре событий находится страдающий от галлюцинаций человек, а фильм – цепочка иногда малосвязанных между собой событий, порожденных отравленным мозгом Билла Ли. Саму же историю проще воспринимать, опираясь на ее участников, чем на их действия. Причем героев нужно воспринимать исключительно как самостоятельные единицы, не стараясь расшифровывать их и перекладывать на полотно биографического повествования, как это можно сделать с книгой самого Берроуза, который, как известно, за каждым персонажем держал в уме того или иного реального человека, причем известного. Кроненберг же не задается такой целью и строит рассказ в отрыве от жизни писателя и его близких.

Если в «Связанных насмерть» Кроненберг использовал наработки визуальных эффектов для создания наибольшей достоверности происходящему, то теперь он идет в обратном направлении, пытаясь передать галлюцинации главного героя именно в том виде, в каком он их переживает, не переключаясь на показ истинной реальности. То есть центр восприятия фильма погружен очень глубоко в личность героя, что Кроненберг уже делал в «Мертвой зоне» и будет делать в «Экзистенции».

Очень отличается и система диалогов, что объяснимо с позиции логики повествования, точней ее изрядно мутировавшем виде. «Обед нагишом» напоминает скорее набор метафор, комментариев и сносок к тем или иным событиям, чем обычное общение ряда персонажей. Более того, в фильме есть моменты, когда Билли слышит совершенно не то, что ему на самом деле говорит его собеседник.

Что роднит «Обед нагишом» с остальными фильмами Кроненберга этого периода творчества, так это использование в качестве центрального рычага для всего конфликта сюжета желание контролировать метаморфозу человеческого тела и попытку исследовать все темные стороны и проблемы подобного стремления. Так режиссер даже заменяет названия реальных наркотиков на выдуманные для того, чтобы не путать зрителя, ведь фильм совсем не о привыкании к наркотическим веществам, а о привыкании как таковом процессе, в отрыве от предмета этого самого привыкания.

Внезапно вспомнила про свой любимый фильм юности, потрясающую фантасмогорию с жуками в главной роли - делящими ее с невообразимо прекрасным меланхоличным Питером Вэллером, истребляющим тараканов, убивающим свою жену, пишущим романы-донесения, раскрывающим заговор - и все это под воздействием тараканьего порошка, добываемого из подобия Чужого. Снятый по роману Берроуза Кроненбергом, увиденный в 91-м году на групповом просмотре у знакомого, устроенном при помощи кассетного видеомагнитофона "Электроника", произвел глубочайшее впечатление своей абсурдностью и закрепился в памяти напоминанием, что вобщем все мы живем немного в Интерзоне, роль которой позже исполнила Матрица.

Очень странное кино. Если бы я не прочла, что фильм снят при сотрудничестве Великобритании, Канады и Японии, я была бы уверена, что французы приложили к его созданию руку, потому что ну уж очень оно похоже на красивое крышесносное французское кино.

Это один из тех фильмов, который при просмотре выглядит шизофренической бредятиной, но после еще день вы думаетео сюжетных линиях и основном месседже, обо всех аллегориях, символах и вообще всем, что может придать увиденному какой-то явный смысл. Позволю себе тут высказать свои версии на тему того, что происхдило (в конце-концов, не такие уж они и спойлерные), так вот, первая линия - это про использование наркотиков и то, к чему это может привести, а вторая - о том, как автор теряется в собственных мыслях и фантазиях, перемешивая их с реальностью. В итоге, весь фильм, гадаешь, какие сцены происходят на самом деле, а какие просто галлюцинации, и главное, чем они могут быть вызваны. На мой взгляд, сцены на пляже - единственные реальные, все остальное мы видим через маникакльно-параноидальное сознание писателя-наркомана...

В общем, наводит на размышления, но кино очень странное. Но зато красиво снято, неплохой саундтрек.

Смотрите вместе с кем-то, в одиночку оно выглядит еще жутче. Не рекомендуется людям с боязнью насекомых.

Неописуемо скучный, постный и примитивный фильм про наркотические галлюцинации и сопутствующие приключения. На самом-то деле, такие фильмы должны клеймиться совершенно не из-за тематики (тут все хорошо), а из-за паразитирования режиссера на такой простой теме галлюцинаций и наркотиков. Грубо говоря, это фильм уровня шуток Камеди клаба о кокаине или твердом. Совсем, короче, плохо.