Фильм

Фантастическая четверка

Гений-бессребреник, лощеный коммерсант от науки, порнографической внешности девочка-генетик (у которой раньше была любовь с гением, а теперь она же — с коммерсантом), девочкин брат-мотоциклист и с ними один лысый без чувства юмора летят на орбиту изучать редкий космический ветер. Спутав часы с минутами, они все попадают в эпицентр изучаемой аномалии: гений становится гуттаперчевым, девочка — невидимкой, мотоциклист нагревается до миллиона градусов, коммерсант разоряется и сходит с ума, а лысый — с лысым получилось такое, что от него сразу ушла жена, а ближайшие друзья стали называть его не иначе как Вещь.

В пятилетку, когда картины о зеленых великанах и мужчинах — летучих мышах все как одна претендуют быть драмами бергмановского замеса, «Четверка» подкупает уже одной только своей расцветкой — радостной, как свежевыкрашенный забор, не омраченной губительной плесенью психологической достоверности. Ее мир безупречно прост, очаровательно глуп и беззаботен: единственный персонаж, позволяющий себе сползать в депрессию (собственно, Вещь), целиком сделан из ярчайших оранжевых кирпичей и грустным мыслям предается в позе роденовского «Мыслителя». Притом что большую часть времени на экране творится такая ерунда, что ее и пересказывать неловко (непостижимым образом одним из сценаристов числится романист и линчевский компаньон по «Твин Пиксу» Марк Фрост), картина в целом полна сладчайшего циркового веселья: можно, к примеру, всю жизнь слушать, как невозможная артистка Алба голоском семилетней развратницы говорит слова «молекулярный» и «диффузия», а когда в кабинку для атомных превращений залетает явно не предусмотренная сценарием муха, ждешь, что обратно оттуда выпорхнет Джефф Голдблум. Такими глазами голливудское кино смотрелось лет в 12, когда жизнь супергероев казалась безусловной малиной, спецэффекты не стыдились своей пластилиновой природы, а людям хватало совести не называть комиксы «графическими романами».