Фильм

Мания Жизели

Биография Ольги Спесивцевой в руках Учителя и Смирновой превратилась в масштабное исследование женщины в любви. Авторы выносят это исследование за временные и пространственные рамки, создавая единый контекст, в котором возможно сосуществование вымышленного и реального, прошлого и настоящего. Годы, города, страны, мужчины сменяют друг друга как в калейдоскопе, но в центре всегда остается только Она, непонятая и одинокая.
Она – эта Жизель, вымышленная героиня одноименного балета. Обманутая женихом, девушка сходит с ума от горя и умирает, чтобы потом возродиться в образе виллисы – невесты-призрака, обреченной на вечную жизнь в одиночестве, без любви.
Она – это реально существовавшая Ольга Спесивцева, танцевавшая партию Жизели в далекие 20-ые 20 века. Жизель сыграла роковую роль в судьбе балерины: разочарования в любви преследовали ее на протяжении всей жизни и в конечном итоге лишили рассудка. Авторы фильма превращают биографию балерины в дефиле мужчин ее жизни, вынося «нелюбовные» подробности (сценические подмостки, эмиграцию, преследование чекистами) на второй план. Композиция каждого романа выстраивается по упрощенной схеме: эпизод первый – встреча, начало любви; эпизод второй – расставание/смерть, конец любви. В эту схему укладываются ключевые фигуры биографии балерины: театральный критик (Михаил Козаков), большевистский функционер (Евгений Сидихин), британский банкир (Андрей Смирнов). И с каждым из них у Спесивцевой не срастается: любовники считают ее «сумасшедшей», «истеричкой», «с несносным характером», балерина же без лишних сантиментов порхает от одного к другому, так и оставаясь одинокой и непонятой.
Она – это гипотетическая актриса современности, ведущая главную партию в балете о Спесивцевой. Именно этот образ придает особое звучание картине, вынося ее за рамки обычного байопика.
Ассоциативный монтаж, соединяющий прошлое и настоящее, реальное и воображаемое, материальное и эфемерное, создает многомерное пространство, вселенную. Именно в этой вселенной возможно сосуществование героини, единой в трех лицах, каждое из которых продолжает другое, одновременно сосуществуя в нем. Она, как сосредоточие этих начал, заранее обречена – обречена всматриваться в зеркало, пытаясь разглядеть себя настоящую; обречена задаваться вопросом, чью роль она играет сегодня; обречена на любовь мужчин, стремящихся обладать ей как ценной вещицей; и в конечном итоге обречена на непонимание и одиночество, срок которым в выстроенной Учителем и Смирновой вселенной – вечность.