Выставка

Без барьеров. Российское искусство 1985–2000

Отрицательный опыт — тоже опыт. И если в итоге попытка Русского музея будет признана неудачной — что ж, можно будет хотя бы забыть об этой великодушной, но слишком уж утопичной идее: реставрировать цельную и суверенную территорию «искусства вообще». Без разделения на правое и левое, современное и традиционалистское — или, как сказано в заголовке, «без барьеров». Подобный микс если и можно где встретить теперь, так разве что на художественных ярмарках. Но там он понятно структурирован — по галереям, которые занимаются одними художниками и не занимаются другими. Русский же музей намеревался показать, что занимается он (занимался, будет заниматься) сразу всеми, от Евсея Моисеенко до Олега Кулика. Выставка, напомним, ограничивается 2000 годом, когда Кулик казался, да и был, пожалуй, nec plus ultra (с тех пор, конечно, мы активно поработали в этом направлении). Казалось бы — проблема, взять из фонда живописи Моисеенко и обратиться к московскому коллекционеру, вот тебе и Кулик. Но дело в том, что хотя бы технически — как и эстетически или идеологически — совмещение Евсея Евсеевича и Олега Борисовича в одном пространстве восприятия невозможно. Ибо случится аннигиляция, и выставка погибнет под завалами. Нет, серьезно — придется даже и думать перестать о претензии курировать «искусство вообще», «все искусство», ибо «искусство вообще», очевидно, больше не существует. О нем невозможно сказать, например, какое оно. («Можно», — упорствуют кураторы Русского музея.) Или о чем оно. («А мы сейчас покажем», — радостно восклицают кураторы, открывая перед публикой двери в анфиладу Корпуса Бенуа.) Был найден выход в чередовании нескольких, как раньше выражались, тематических выставок — когда зал, условно говоря, «знаков эпохи» (голый Кулик на Красной площади, чем не знак эпохи; вот голый Кулик и встречает публику) сменяет зал «вечных сюжетов» (куда поместили последнюю картину Моисеенко, «Голгофу»), а дальше друг друга сменяют метафористы, абстракционисты, сюрреалисты, традиционалисты — не без цеховщины, да, но ведь так и в реальности тогда было, возразят кураторы; ну а в общем-то как? Есть теперь «искусство вообще»? Нет, дорогие кураторы. Но выставка есть. Большие вы мастера сделать несуществующее видимым и разбитое целым. Стоит идти в Бенуа, уже чтобы посмотреть, на каких тонких визуальных и сюжетных ассоциациях здесь все держится, как перетекает из одного в другое, как вьется кураторская идея в теснинах стен и выгородок — где зритель сплавляется, что твой рафтер: левей, левей, там абстракция; ах, проскочили, теперь возвращаться…