

В этом году у фестиваля «Мода и стиль в фотографии» две главные темы. Первая — Италия. Потому что 2011-й — это год Италии в России. Поэтому — итальянские кинодивы, итальянские лошади, итальянские фотографы. Вторая тема фестиваля — «Мода и стиль» — это светские люди: мировые кинозвезды, львицы шоу-бизнеса, целомудренно обнаженные красотки и британские поп-музыканты. Примерно половина или даже две трети вышеперечисленной номенклатуры имеется на первой и самой большой выставке фестиваля — «Феллини. Гранд-парад». Феллини снимает фильмы; Феллини позирует с Мазиной; Феллини без Мазины; Феллини рисует карикатуры; Феллини ведет дневник — две толстые тетради с фривольными рисунками и заметками. Проект куратора Сэма Стордзе не просто выставка, а сказочный фильм про богатых красивых людей со сложными характерами и всеобщую дольче виту.





| Фотография, Графика, Инсталляция, Новые медиа |

Из Феллини лепили второго Леонардо, Леонардо эпохи папарацци — кстати, это определение для стервятников с фотокамерой и появилось благодаря «Сладкой жизни» самого Феллини, — и лепили до того, что гроб синьора Фефе провожали аж аплодисментами. Что чересчур, наверное, даже для итальянцев. Публика словно ждала, что в финале синьор, по обыкновению, встанет и клоунски раскланяется, — синьор питал слабость к цирковым эффектам, во-первых, и, во-вторых, охотно позировал (или кормил сплетнями, если для фотографирования было недостаточно света); но когда гроб запечатали в фамильном склепе в Римини — финита, — публика расстроилась как будто не сильно. Когда на бис похоронили Мазину — публика все не расходилась. Потому что синьор и теперь живее всех живых — во всяком случае, если верить расхожему мнению, будто фотография способна хоть что-то сохранить; пленки на жовиального пухляка истратили точно не меньше, нежели он сам на свои завиральные фильмы. Официальная и неофициальная съемка, любительские фильмы, включенные в состав выставки в Доме фотографии, — Феллини такой и сякой, на съемочной площадке и вне ее, с Мазиной и без, — синьор исправно кормил пару-тройку поколений фоторепортеров и, судя по числу разных фондов, принимающих участие в московской фефеерии, продолжает кормить до сих пор; как еще, если не Феллини, начинать год Италии? Несколько натужная любовь к игривому толстячку у нас полвека уж как считается признаком высокообразованности (уснувший на московском показе «8 1/2» Хрущев тому свидетель); многоэтажные феллиниевские аллегории, допустим, вряд ли кто действительно понимает, но каждый вспомнит непременных толстомясых теток или что-нибудь вроде того «из Феллини» — страсть к спагетти алла-карбонара, подтяжки, сенаторский профиль, далее везде. Все это теперь идет в дело — никто не забыт, ничто не забыто, — Феллини выжимают насухо и практически выворачивают наизнанку; так, впервые выставляются препохабнейшие альбомы психоаналитических отчетов маэстро за тридцать лет — как будто маэстро и так чуть не вывернулся наизнанку сам в своих фильмах.