Леди Гага как культурный феномен

Текст: Дэвид Стейн, Ной Майкельсон/Out Magazine
Фотография: facebook.com/ladygaga

Этот пятничный вечер у 18-летней Стефани Джерманотты совсем не задался. Клуб Peter End в Гринвич-Виллидж, где она давала концерт, был битком набит студентами, которые галдели без умолку, внимания на сцену никто не обращал. Стефани пела об одинокой девушке, вышедшей на охоту субботней ночью; ее пальцы летали по клавишам фортепиано; ее лэптоп отбивал ритм — но никто не слушал. Она вспомнила о том, как позвонила в клуб и представилась собственным менеджером, чтобы организовать концерт. Вспомнила тесную, пропахшую мочой гримерку, в которую ей придется вернуться. «Да пошло оно все на х…, — подумала Стефани. — Надо действовать». Она стащила с себя футболку, потом стянула юбку, осталась в сетчатых чулках и белоснеж­ном белье — и продолжала петь. Зрители пораскрывали рты и вытаращили глаза. Позже Джерманотта будет рассказывать об этом концерте как о переломном моменте своей карьеры: «Я тогда словно восстала из мертвых. Я открыла в себе страсть и нерв, которые спали где-то внутри». Когда концерт закончился, Стефани Джерманотты больше не было. На свет появилась Леди Гага.

Всего пять лет спустя Леди Гага (вдохновленный песней Queen «Radio Ga Ga» псевдоним придуман продюсером, которому голос Стефани напоминал Фредди Меркьюри) стала звездой мирового масштаба. Хотя, пожалуй, это определение звучит чересчур скромно. Какая-нибудь Нене Черри тоже была звездой. Но тут другая история — пусть Леди Гага выпустила полтора альбома, она уже сумела стать чем-то гораздо большим, чем просто звезда. В свои 23 года Гага — третий в истории поп-музыки артист, чьи новые песни три раза подряд занимали первое место хит-парада Billboard. В эпоху, когда компакт-диски умирают, а поп-музыку вытесняют самодовольный хип-хоп и унылый эмо-рок, в мире продано 3 миллиона экземпляров альбома Леди Гаги «The Fame» — и это не считая 20 миллионов платных скачиваний отдельных песен. Но все эти достижения меркнут в сравнении с персоной самой Леди Гаги. Она создала собственный, властный и мощный стиль. Ее дикие наряды спровоцировали интерес к авангардной моде, невиданный со времен… ну, скажем, ­Людо­вика XIV. Из ее фанатов можно составить город. Ну и помимо прочего — она пишет песни даже ­более прилипчивые, чем насморк в январе.

Слава Леди Гаги подобна эпидемии. ­Попро­буйте найти в любом городе мира бар, где «Poker Face», «Just Dance» или «Paparazzi» не прозвучали хотя бы однажды за вечер. С точки зрения статистики, если у вас есть уши, вы, скорее всего, слыша­ли музыку Леди Гаги. Если у вас есть глаза, вы ее видели. Если у вас есть память, вы ее никогда не забудете. «Остаться в памяти, изменить вашу жизнь и войти в историю — вот три вещи, которые вправду меня интересуют», — заявляет она сама. Это первое правило Гаги.

Гага полностью держит под контролем все, что с ней происходит. Она пишет свои песни и участвует в их продюсировании. Она работает одновремен­но драматургом, хореографом и главной героиней своих шоу. Она возглавляет Haus of Gaga — банду дизайнеров и продюсеров, придумывающих ей костюмы, образы и сюжеты. Каждая деталь одежды, каждое ее слово продумано заранее; вся ее жизнь — спектакль. «Да, — соглашается Гага, — у меня есть свой метод. Я шесть лет изучала систему Станиславского!»

О каждом новом наряде Гаги можно написать диссертацию. На недавней пресс-конференции на Мальте Гага надела маску-хиджаб, сделанную датским дуэтом дизайнеров Vilsbol de Arce. На одном из телешоу она появилась в инопланетном головном уборе работы лондонца Наcира Мажара. На фестивале в Гластонбери она играла в зеркальном платье, сделанном из сломанных дискотечных шаров. В июле, приехав в Токио, она переоделась в девочку в стиле Hello Kitty. Леди Гага — Мишель Обама от поп-музыки; мода для нее — воплощение новой утопии. «Я верю в эффектность. Я верю в гламур. Я верю в роскошную жизнь, — объясняет Гага. — И она не обязательно связана с деньгами, славой или престижем. Это скорее определенное чувство успеха и роскоши; это отдельная субкультура, основанная на том, как ты сам ощущаешь себя. Я на сто тысяч процентов посвящаю себя гламурной жизни». Это второе правило Гаги: будь шикарной.

Шик и блеск для Гаги — повседневность, вне которой она не может существовать. Наверное, именно поэтому ее так любят геи. Впрочем, она сама их любит. Она родилась на Манхэттене в семье католиков, которые любили искусство и смогли распознать в своем ребенке будущую звезду; она начала играть на пианино в 4, а сочинять в 13. «Несколько моих учителей музыки были геями. Еще я в детстве занималась в актерском кружке и ходила на балет, и меня окружало множество мальчиков-геев. Мне самой близок гейский образ жизни». Когда она в этом году получала награду MuchMusic, в своей речи поблагодарила «Бога и гомосексуалистов». Перед тем как согласиться на совместный тур с Канье Уэстом (в итоге, впрочем, его отменили), Гага заявила рэперу: «Я хочу, чтобы мы поняли друг друга. Я гомосексуальна. Моя музыка гомосексуальна. Мое шоу гомосексуально. И мне это нравится!» И это третье правило Гаги: гей-культура должна быть ­имплан­тирована в поп-музыку. «Я вообще шучу иногда, — объясняет она, — что моя настоящая цель — сделать весь мир гомосексуальным». Гага много поет о сексе — но всегда делает это гипертрофированно и слегка наивно, с некоторой иронией. В отличие от ее предшественников (главным образом Мадонны) Гаге, кажется, интересен не столько сам секс, сколько разговоры о сексе. И ей очевидно все равно, счита­ют ли ее сексуальной.

Леди Гага сама по себе — одна большая гиперссылка; она крадет у своих предшественников все самое яркое и броское. Ее сравнивали с Кристиной Агилерой (которая, к слову, считает Гагу транссексуалом), Мадонной, Дебби Харри, Дэвидом Боуи и Грейс Джонс. Список прочитанных ею книг заставляет вспомнить Патти Смит (одна из любимых книг Гаги — «Письма к молодому поэту» Райнера Марии Рильке). То, с какой откровенностью она говорит в песнях о сексе, — о великой блюзовой певице Бес­си Смит. Она заимствует у Мадонны бюстгальтер в форме боеголовки, но на ней он взрывается фейерверком. Леди Гага — это сборник цитат, человек-мэшап, собрание переработанных и использованных заново семплов. «Ты хорош настолько, насколько хороши твои источники», — говорит в этой связи сама Гага. Лучшее тому подтверждение — восьмиминутный клип на песню «Paparazzi», который отсылает одновременно к фильмам нуар, Синди Шерман, киборгам, «Макбету», Линдсей Лохан и хоррорам из 50-х. «Меня в какой-то момент ужасно заинтересовали фантастика и фильмы ужасов 50-х, — объясняет Гага. — Видимо, после войны или еще каких-то чудовищных катаклизмов в искусстве наступает время новой наивности. Сейчас мы живем в похожие времена».

«The Fame Monster»7 — «Монстр славы» — живет и хочет есть, и чтобы накормить его, Гага все больше и больше выставляет себя напоказ. «Все знают, какой формы у меня грудь, с кем я сплю, как выглядят мои настоящие волосы и когда я надеваю парик. Вся информация доступна! Но тут есть определенная двусмысленность — она-то и увлекает». Двусмысленность заключается в том, что каждому хочется заглянуть за кулисы и увидеть настоящую Гагу. Вот только никаких кулис не существует. Леди Гага — звезда эпохи, когда между настоящим и фальшивым уже нет никакой разницы; в случае Гаги искусственное и есть подлинное.